Пером по шапке. Книга третья

Нет, никто не пил с ними в ту ночь. Голодными почти в полночь их доставили в аэропорт только после моего возмущённого телефонного звонка губернатору. Во время допроса никто не говорил о погодных условиях. Норвежцев интересовали воинские звания спасателей и какие-то скрытые цели, которые они будто бы преследовали во время подъёма на гору.

Да, инцидент со спасателями и с требованием убираться со Шпицбергена был потом исчерпан. Норвежцы действительно многое сделали для того, чтобы загладить свою вину, мы стараемся не вспоминать об этом при наших многочисленных встречах, но это совсем не значит, что кому-то может позволяться перекраивать происшедшее на свой лад. Тем более что и причина катастрофы до сих пор не раскрыта, хотя сами норвежцы официально утверждают полную невиновность в ней российских пилотов и исключают какие-либо неполадки в самолёте. А вот сказать со сто процентной уверенностью о правильности действий норвежских авиационных служб они не могут, а потому и ощущают ещё большую свою вину, которую и пытаются загладить всеми способами, для чего, видимо, и привлекли даже российского журналиста. Он и отблагодарил их всей своей статьёй, основная суть которой, как я уже сказал, не имела отношения к аварии самолёта, но, как и в последней части, отвечала запросам заказчика.

Статья самыми первыми строками берёт быка за рога, утверждая безапелляционно: "Баренцбург – один из двух самых северных российских угольных рудников, находящихся на норвежском архипелаге Шпицберген, – воображения не поражает. Здесь нет никакой северной экзотики".

Настроение автора сразу чувствуется по этим словам. Ежегодно тысячи туристов со всех концов земли от Японии до Америки приезжают на архипелаг полюбоваться экзотикой севера, при этом неизменно стремясь посетить российские шахтёрские посёлки. Господин Гольц заметил лишь "Несколько общежитий-пятиэтажек, примостившихся среди совершенно голых гор, гостиницу для командированных, административное здание, клуб и бюст вождя мирового пролетариата", что, как ему кажется, "ещё лет 10-12 назад… можно было встретить по всему "третьему миру" – от Афганистана до Камбоджи".

Мне не довелось побывать в упомянутых странах, но я работал в Судане, Сомали, Индии и Пакистане. Нигде зданий подобных шпицбергенским я не встречал. Условия севера с его вечной мерзлотой и оттаиванием верхнего слоя в короткое летнее время заставили строить кирпичные и блочные дома на высоких сваях, вбитых глубоко в мерзлоту. Этого нельзя не заметить. Более того, стремясь привнести чисто русский дух в архитектуру, строители с любовью обшивали некоторые каменные дома деревянными планками, украшенными резьбой в старинном стиле, создавая впечатление деревянного русского дома. Именно эти дома туристы запечатлевают себе на память фото и видео камерами.

В другом российском посёлке Пирамида питьевая вода подаётся из искусственных озёр в горах, где дамба, удерживающая воду, замораживается специальным оригинальным устройством с использованием газа хладона, что позволяет сооружению не размываться талыми водами. Но туристов поражают не только интересные технические решения, но главным образом тот факт, что на самом крайнем севере русские сумели построить посёлки городского типа, напоминающие собой часть современной России.

Столичному журналисту, быть может, хотелось увидеть на севере экзотичные ледяные хатки, и потому его разочаровали современные пятиэтажки и совершенно не восхитил прекрасный спортивный комплекс с плавательным бассейном длиной в двадцать пять метров, заполненный морской водой, с закрытым футбольным полем, площадками для тенниса, бадминтона, тяжёлой атлетики, шахмат и бильярда. Им не замечены были теплица, коровник и свинарник, содержащиеся в прекрасном состоянии, но тем не менее приходящие в упадок из-за нехватки кормов. Не так давно здесь был и птичник с более чем двумя тысячами кур, что позволяло в достаточной степени обеспечивать жителей заполярного посёлка свежими яйцами. Экономический развал не позволил сохранить кур и может привести к утрате крупного рогатого скота, дающего пока свежее молоко.

Вот ведь о какой трудности можно было рассказать отечественному журналисту. А его обеспокоил бюст Ленина, как анахронизм. Но мы, живущие на Шпицбергене, рады тому, что здесь не перечёркнута история страны. Кстати, это радует и многочисленных туристов, которым наша перестройка на материке с внедрением всего западного на улицы, стоит уже поперёк горла, так как западное им самим давно надоело. Но журналист Гольц коснулся истории Шпицбергена по-своему, видя её через призму плательщиков командировки. Потому только он вкладывает в уста обитателей советских поселений риторические вопросы: "Ребята, а что, собственно, мы тут делаем? Кому всё это нужно?" Эти вопросы интересуют обычно тех, кто хочет занять наше место.