Перси Джексон и море Чудовищ

Глава девятнадцатая

Гонка на колесницах завершается с треском

Благодаря ударным силам кентавров мы прибыли на Лонг-Айленд всего на час позже Клариссы. Хирон вез меня на спине, но мы особо не разговаривали и уж точно беседовали не о Кроносе. Я знал, что Хирону было нелегко рассказать мне об этом, и не хотел давить на него расспросами. То есть… Я навидался стремных родителей, но Кронос, злобный владыка титанов, который собирается уничтожить западную цивилизацию? Такого папашу не станешь приглашать в школу в день, когда все собираются обсуждать вашу будущую профессию.

Когда мы добрались до лагеря, кентавры пришли в буйный восторг, предвкушая встречу с Дионисом. Они слышали, что он любитель закатывать убойные вечеринки, однако их ожидало разочарование. Когда весь лагерь собрался на вершине Холма полукровок, бог вина был не в том настроении, чтобы что-то праздновать.

Лагерь пережил две непростые недели. Зал искусств сгорел дотла после нападения Draco Aionius

(что в переводе с латыни, если мне не изменяет память, означает «жутко-большая-ящерица-которая-разносит-все-вокруг»). Комнаты Большого дома были переполнены ранеными, а обитатели домика Аполлона, слывшие лучшими целителями, работали без отдыха, оказывая первую помощь. Все собравшиеся вокруг древа Талии выглядели изнуренными и потрепанными.

Когда Кларисса повесила золотое руно на нижнюю ветку, сероватый лунный свет словно стал светлее, превратившись в жидкое серебро. Свежий ветерок промчался среди ветвей и, слегка колыша траву, полетел к долине. Все стало ярче и отчетливее: огоньки светлячков в лесу, запах клубники на полях, шум волн на пляже.

Постепенно сосновые иголки из коричневых снова сделались зелеными.

Все радостно закричали. Все происходило медленно, но сомнений не оставалось: магия руна просачивалась в дерево, вливая в него новые силы и высасывая яд.

Хирон приказал семи охранникам нести круглосуточную вахту на вершине холма хотя бы до тех пор, пока не подыщут подходящее чудовище, чтобы охранять руно. Он сказал, что прямо сейчас разместит объявление в «Еженедельнике Олимпа».

Тем временем сводные братья и сестры Клариссы на плечах внесли ее в амфитеатр, где ее с почетом увенчали лавровым венком и осыпали поздравлениями у костра.

Нас с Аннабет никто не удостоил вниманием. Как будто мы никуда и не уходили. Полагаю, в какой-то степени это было лучшим «спасибо», на которое мы могли рассчитывать, ведь если бы все признали, что мы покинули лагерь, чтобы отправиться на поиски, нас полагалось бы исключить. Да мне и не хотелось больше повышенного ажиотажа вокруг своей персоны. Приятно было снова чувствовать себя одним из обитателей лагеря.

Позже, вечером, когда мы поджаривали маршмеллоу и слушали, как братья Стоуллы рассказывают страшную историю про злого короля, которого съели живьем жуткие пироги, поданные на завтрак, Кларисса пихнула меня в спину и прошептала мне на ухо:

– Не думай, что Арес тебе все простит только из-за того, что ты один раз поступил круто. Я по-прежнему жду удобного случая, чтобы стереть тебя в порошок.

Я горько усмехнулся.

– Что? – нахмурилась Кларисса.

– Ничего, – ответил я. – Просто здорово снова оказаться дома.

* * *

На следующее утро «пони-гуляки» отчалили обратно во Флориду, а Хирон сделал объявление, которое всех удивило. Гонки на колесницах продолжатся, как и планировалось. А мы-то полагали, что после увольнения Тантала эти жуткие соревнования уже канули в Лету, особенно теперь, когда Хирон снова с нами и лагерь в безопасности.

Тайсон после нашего первого незабываемого заезда совершенно не рвался снова встать на колесницу и с удовольствием дал нам с Аннабет возможность объединиться в одну команду. Предполагалось, что я буду возницей, а Аннабет возьмет на себя защиту. За Тайсоном оставались обязанности механика. Пока я занимался лошадьми, он починил колесницу Афины и усовершенствовал ее.

Следующие два дня мы тренировались как сумасшедшие.

Мы договорились, что если победим, то поделим приз между нашими двумя домиками (долой наряды на кухню!). Поскольку в домике Афины обитателей было больше, на их долю выпадало больше отгулов, но меня это устраивало. Награда меня не волновала, мне просто хотелось выиграть.

В ночь перед гонкой я допоздна засиделся в конюшнях: разговаривал с лошадьми, в последний раз чистил их. Как вдруг кто-то за моей спиной сказал:

– Прекрасные животные – лошади. Жалко, что не я их создал.

У входа в конюшню стоял, прислонившись к косяку, человек средних лет в форме почтового курьера. Худощавый, с курчавыми каштановыми волосами, выбивавшимися из-под пробкового шлема, на плече сумка для писем. Смертные почтальоны никогда не появлялись в Лагере полукровок, но этот парень казался знакомым. Чертами лица он напоминал эльфа, а в глазах мелькали чертики.

– Гермес? – заикаясь, пробормотал я.

– Привет, Перси. Что, не узнал меня без моего костюма для пробежек?