Персидский гамбит. Полководцы и дипломаты

Победа при Ахалкалаки имели серьезные последствия. Прежде всего, она спасла от вторжения Грузию, а, кроме того, не допустила соединения персов с турками, возобновив былую вражду между союзниками. Эта вражда усилилась, когда, после отступления нашего отряда, в разгромленный персидский лагерь примчались ахалцихские турки-карапапахи, которые не только разграбили остатки оставшегося добра, но и обобрали донага уцелевших персов, оставив их без оружия, лошадей и пищи.

Надо ли говорить, что бежавший голым в горы эриванский сердар Хусейн-Кули-хан обвинил в своем поражении обманувшего его ахалцихского Шериф-пашу. Когда же на другой день после поражения, Шериф-паша все же прибыл в догорающий лагерь Хусейна, то оба вождя едва не схватились в сабли.

Возобновившуюся вражду персов с турками Тормасов считал главной заслугой Паулуччи:

– Мародерство турок в персидском лагере уже само по себе является нашей победой, ибо былая дружба их мгновенно исчезла! А значит, впредь мы обезопасили себя от войны на два фронта.

Завершив экспедицию, маркиз Паулуччи возвратился с отрядом в селение Цалки.

Награды за победу при Ахалкалаки не заставили себя ждать. Вскоре Паулуччи был произведен в генерал-лейтенанты, а полковник Лисаневич – в генерал-майоры. Щедро были награждены и другие офицеры.

Глава четвертая

Когда Аббас-Мирза узнал о поражении, он на двое суток закрылся в своем шатре, а когда вышел, то снова был полон планов и надежд.

– Готовьтесь к новым сражениям! – заявил он своим военачальникам. – Мы снова нападаем на русских!

Этот молодой принц был совершенно не похож на большинство персов. В стране, где умилялись лепесткам роз и тут же перешагивали через умирающих от голода, в стране, где умели тонко оценить поэтическую лирику и изобретали самые изощренные казни, в стране, где женщины в горе должны были проявлять стойкость, а мужчины – плакать, в этой стране принц Аббас был единственным в своем роде.

Утонченный эстет с огромными миндалевидными глазами, с гривой ниспадающих на плечи волос и тонкой талией, он был кумиром всех девушек Персии и предметом зависти мужской половины.

Как и все персы, он был отчаянным сладкоежкой и пил не чай с сахаром, а скорее потреблял сахар, заваренный на чае.

Аббас любил беседы с философами и знал наизусть «Шах-наме» Фирдоуси, во всем желая подражать легендарному богатырю Рустаму. Как и его кумир, Аббас носил плащ из тигровой шкуры и головные уборы с леопардовым принтом. Как и Рустам, он стремился быть справедливым с друзьями и жестоким с врагами. Отправляясь в поход, Аббас всегда цитировал монолог Рустама:

Мой трон – седло,Венец мой – шлем,

Моя на поле славаЧто шах Кавус?Весь мир моя держава!

Фетх-Али-шах обратил внимание на смекалистого Аббаса еще в его отрочестве, а несколько лет спустя объявил своим наследником в обход двух десятков старших сыновей. Этим шах нарушил древний наследственный закон, но сделал это преднамеренно, так как второго Аббаса-Мирзы среди его сыновей просто не было.

Прикаспийский Азербайджан издавна являлся родовым уделом всех персидских шахов, начиная от Сефевидов и заканчивая Каджарами, поэтому все наследные принцы, прежде чем вступить на престол, становились правителями этой провинции. К тому же Азербайджан был самым развитым и богатым регионом Персии, да и населяли его известные своей воинственностью тюрки.

При этом сами Каджары по своему происхождению, как известно, являлись азербайджанскими тюрками, поэтому Аббас-Мирза в Тавризе чувствовал себя куда уютнее, чем в столичном Тегеране.

Пока братья Аббаса-Мирзы изнурялись в гаремах и наслаждались соколиной охотой, он учился править самым отдаленным краем и создавал самую лучшую армию в Персии, которую обучал на европейский лад. Пока братья чревоугодничали и пьянствовали, он изучал артиллерийское дело и нанимал английских инструкторов.

Когда англичане хотели направить к нему офицеров из Индии, принц обиделся:

– Чему могут научить меня инглизы, дравшиеся с толпами диких индусов! Я желаю видеть у себя только тех, кто воевал в Европе с Наполеоном!

После этого приезжающим инструкторам было велено рассказывать персам о своих подвигах в битвах с французами, даже если они таковых и в глаза не видели.

Свои первые военные преобразования Аббас-Мирза начинал еще в юном возрасте под влиянием военных реформ Низам-и Джедид (новый порядок), проводившихся турецким султаном Селимом III еще в 1792 году. Для того чтобы заставить свое окружение проникнуться его идеями, Аббас-Мирза в форме рядового сарбаза становился в строй, выполняя все команды офицеров-инструкторов. Очень скоро все вельможи знали, что добиться расположения принца можно лишь в том случае, если овладеешь строевыми приемами обращения с мушкетом, а также искусством маршировки.