Персидский гамбит. Полководцы и дипломаты

Общий урон персов согласно донесению наместника Ртищева «превосходит всякое ожидание». Из всего гарнизона не спасся ни один человек. Погибли сам сердар Садых-хан и все бывшие с ним ханы. Только убитых на стенах и внутри крепости составило более двух с половиной тысяч, немногим меньше погибло и в реке. По другим сведениям, только убитых персов впоследствии было захоронено около четырех тысяч. В числе захваченных трофеев были полные пороховые погреба, английские орудия и провиант. Что касается наших потерь, то русский отряд потерял 340 человек убитыми, из них 16 офицеров и более шестисот раненых. Таким образом, потери составили более половины отряда.

Наконец, нашли Котляревского. Генерала в бессознательном состоянии вытащили из кучи мертвецов. Вначале думали, что он мертв, так как вид Котляревского был ужасен: лицо вывернуто набок, вместо правого глаза глубокая рана, челюсть полностью раздроблена, из уха торчали разбитые головные кости, сам он с ног до макушки был залит своей и чужой кровью. Но затем приложив ухо к груди услышали, что сердце еще стучит!

– Живой! Живой! – разнеслось по крепости.

Немедленно прибежал лекарь. Глянул на страдальца и перекрестился.

Несколько дней было не ясно, останется ли Котляревский жить, но полковому врачу удалось почти невозможное. Через день генерал очнулся. Впрочем, говорить он не мог, так как язык беспомощно свисал из разбитой в куски челюсти. Жестом Котляревский попросил бумагу и карандаш. Теперь свои приказы он мог только писать. Когда генерал несколько пришел в себя, его на повозке повезли в селение Карабаз, где находился ближайший более-менее приличный госпиталь, а уже оттуда в Тифлис, где были хорошие хирурги. Этот путь стал для тяжело раненного героя еще одним тяжким испытанием, так как каждый ухаб на нескончаемой горной дороге немедленно отзывался в теле и голове страшной болью…

За свой последний подвиг генерал-лейтенант Котляревский был награжден Георгиевским крестом 2‑й степени.

Когда впоследствии доморощенные критики высказывали сомнения в правильности принятия решения Котляревским о штурме, тот отвечал так:

– Пусть строгие тактики называют штурм сей дерзостью: в позднейшие времена предастся, что тысяча пятьсот русских штурмовали крепость, защищаемую четырьмя тысячами персиян; предастся также и то, что девиз штурмовавшего отряда был: всем умереть или взять крепость!

Если победа Котляревского под Асландузом потрясла Персию, то падение Ленкорани поставило ее на колени!

Персидский историк XIX века, говоря о поведении Аббаса-Мирзы и его военачальников после Ленкорани, витиевато говорит, что они «спешили обратить свои лица в сторону Тавриза», т. е. просто побежали.

Командовать гарнизоном Ленкорани временно остался капитан 1 ранга Веселаго.

Во время штурма Веселаго вел на приступ свой десантный батальон и был тяжело ранен. Однако не столь жутко, как Котляревский. Ну, а так как ранены были все старшие офицеры без исключения, то комендантом определили именно его. Три года спустя капитан-командор Веселаго возглавит Каспийскую флотилию, а еще девять лет спустя Егор Власьевич скончается от последствий своего старого ранения.

…Уже находясь в тифлисском госпитале, Котляревский написал в своем дневнике: «Кровь русская, пролитая в Азии, на берегах Аракса и Каспия, не менее драгоценна, чем пролитая в Европе, на берегах Москвы и Сены, а пули галлов и персов причиняют одинаковые страдания». Котляревский проживет еще много лет, но уже никогда по состоянию здоровья не вернется в боевой строй. Всю оставшуюся жизнь его будут мучить страшные головные боли, а выходящие из головы раздробленные кости он будет собирать в специальную шкатулку…

* * *

После взятия Ленкоранской крепости русским войскам была открыта прямая дорога для вторжения в Персию. В Тегеране запаниковали и слезно запросили мира.