Персональный апокалипсис

– Если тебя поставили к стенке, не двигайся, пока не позволят. Уроды могут специально провоцировать, хватать за ноги, бить по почкам, чтобы ты оторвал от стены руки – и тогда они с чистой совестью отделают тебя уже на законных основаниях, да так, что кровью мочиться будешь – это в лучшем случае. И тут вступает в силу второе главное правило – ты не можешь трогать копов. Даже случайное прикосновение расценивается как акт агрессии.

– Был тут только один чувак, который подрался с копами и выжил. Майки Раша его звали, сидел за ограбление и вымогательство, – продолжал Тьяго. – Не знаю точно, с чего там буча заварилась, но махался он так же отчаянно, как и ты. Думали, хана парню, но нет, только ногу ему и руку поломали. Но везунчиком его все равно не назовешь. Отсидел пятнадцать лет и уже выходить собирался, а его неожиданно выдергивают в суд и добавляют два пожизненных – якобы нашли два тела и доказали его вину. Жалко парня, нормальный был. Его потом в тюрьму особо строгого режима перевели…

Томас вглядывался в хмурые, неподвижные лица надзирателей и невольно задавался вопросом: что за люди идут работать тюремщиками по доброй воле, что ими движет? Разве нормальный человек согласится на подобную должность? Это ложь, что все работы хороши. Нет, не все. Конечно, обстоятельства бывают разные, и когда прижмет, человек может наступить на собственное горло и унизиться, устроиться на работу, ущемляющую его достоинство – профессор пойдет мыть полы, а врач будет разносить кофе в забегаловке. Но никогда, никогда человек не выберет труд, противоречащий его нутру, выворачивающий его наизнанку. Каждое утро входить за колючую проволоку, чтобы упиваться своей силой за счет бесправного положения заключенных, не способных противостоять твоему произволу, – это кем нужно быть, какие комплексы иметь? Намного ли сами надзиратели лучше тех, кого охраняют? Что-то явно не так с их психикой…

После полудня Томас бесцельно слонялся по блоку, краем глаза поглядывая на сгрудившихся у телевизора черных. Транслировался плей-офф NBA, «Чикаго Булз» играли против «Бруклин Нетс» и вели с разгромным счетом. Впервые ему было плевать на итог матча.

Перед обедом Крайтону сообщили, что к нему посетитель. В зале свиданий его ждал незнакомый мужчина в дорогом твидовом пиджаке. Выглядел он лет на сорок – сорок пять, лицо аристократическое, узкое, с высоким ровным лбом и внимательными глазами. Весь его облик выражал сдержанную доброжелательность.

Он протянул Томасу руку:

– Здравствуйте, меня зовут Дональд Хоук.

Крайтон ожидал, что за именем последует профессия, объясняющая цель его прихода, но мужчина улыбнулся и предложил сесть за стол.

Томас опустился на стул, не сводя с визитера настороженных глаз.

– Вас, наверное, интересует, кто я такой и чего от вас хочу, – прочитал его мысли Хоук. – Поверьте, вы все узнаете. Но сперва позвольте мне прояснить вашу ситуацию, если вы не возражаете.

Томас скрестил руки и откинулся на жесткую спинку, ощущая странную нервозность: что-то в незнакомце ему не нравилось. Что-то смутное, скользкое, прятавшееся под внешним лоском. От него веяло неясной угрозой.

– Вы обвиняетесь в вооруженном нападении и убийстве, за что вам светит от тридцати лет до пожизненного, в зависимости от того, будете ли вы сотрудничать со следствием и какую линию защиты выберет ваш адвокат. – Хоук сделал паузу, спрашивая взглядом, верны ли факты. – Впрочем, на профессионализм последнего я бы на вашем месте сильно не рассчитывал, вы и сами догадываетесь об уровне бесплатных правозащитников.

Он снова взглянул на Томаса, ожидая ответной реакции. Но Томас молчал, не понимая, к чему тот ведет.

– Далее. Завтра у вас назначено слушание в суде по поводу возможности выхода под залог, – продолжил Хоук. Он говорил неторопливо, готовый в любой момент прервать монолог и ответить на встречные вопросы. – Но в выходе под залог вам будет отказано, разумеется. Вы это знаете.

Крайтон не произносил ни слова, но Хоука, казалось, это совсем не смущало.

– Факты неутешительны: провести за решеткой вам предстоит если не всю оставшуюся, то большую часть жизни. На воле у вас наверняка остались близкие люди, о которых вы бы хотели позаботиться, подвернись такой шанс.

Томас еле заметно повел плечами, и это движение не укрылось от его собеседника.

– Я здесь для того, чтобы дать вам этот шанс, – многозначительно сказал он и умолк, выжидающе глядя на заключенного.

– Что от меня требуется? – после паузы спросил Томас. Что-то зашевелилось внутри, что-то невнятное, беспокойное волной ударило в плечи, прокатилось по рукам до самых кончиков пальцев.

Лицо Хоука осветилось улыбкой:

– Предположим, некий благотворительный фонд переведет тридцать тысяч долларов на счет вашей семьи, если вы окажете фонду небольшую услугу.

– Какого рода услугу?

– О, ничего запредельного, – Хоук задумался, пытаясь правильно сформулировать мысль. – Вы поучаствуете в закрытом театральном представлении.