Перстни шейха

– Да почти ничего особенного. Перстень-печатка ручной работы. Отлит из серебра отвратительного качества. Количество примесей чудовищное, но всё же металл благородный. Вставка – лазурит в форме гексагона, то есть, правильного шестиугольника… – пояснил он. – Поверхность камня плоская, отшлифована уж точно не на современном ювелирном оборудовании. В общем – кустарщина, и по всей видимости довольно древняя… В некоторых деталях просматривается ярко выраженный восточный стиль исполнения и восточное же происхождение…

– Это ты, по поводу надписи на арабском?

– Не только, – с этими словами Лавров извлёк из верхнего ящика стола перстень и приступил к подробным объяснениям, указывая остриём карандаша, словно указкой, на что обратить особое внимание. – Вот этот бортик опоясывающий камень называется ободковой оправой. На нём по всему периметру выгравирована, хоть и порядком затёртая, но вполне прилично сохранившаяся, надпись на арабице – при желании прочесть можно… – и предваряя возможный вопрос, сразу же категорично открестился. – С переводом пролёт – извини, не моя тема. Как ты совершенно справедливо заметил, это первый аргумент в пользу восточного происхождения, хотя, вполне возможна примитивная стилизация… Второй – форма камня. Геометрически правильный шестиугольник издавна широко распространен в декоративном искусстве мусульманских стран, а уж в ювелирном деле и подавно… А сейчас будет и третий… Только для начала на пару секунд перестань быть сыскарём, озабоченным единственно тем, чтобы искоренить преступность, как социальное явление, и вспомни, что в мире есть красота.

Гришина такое вступление не вдохновило. Он подозрительно покосился на Лаврова. Эк его разобрало! Не иначе, как совсем уработался, мысленно посочувствовал другу Андрей, но промолчал. А криминалист, как ни в чём ни бывало, продолжал:

– Посмотри, какой интересный тёмно-синий самоцвет. С золотистыми вкраплениями. Напоминает южное ночное небо усыпанное звёздами… – на этом лирическая часть закончилась и Лавров стал прежним экспертом-криминалистом. – Поначалу, пока рассматривал невооружённым глазом, подумал, игра природы, но цейссовскую оптику не проведёшь, – он кивнул на свой любимый микроскоп. – Вкрапления эти – мелкие кристаллы пирита, которые какой-то умелец, по всей вероятности, очень много лет назад, весьма надёжно вставил в камень. Видишь, они образуют цепочку, загибающуюся в некое подобие крючка? Я мудрствовать не стал. Решил, раз так на небо похоже, стало быть, небо и есть. Пошарил по астрономическим справочникам и, вроде бы, разобрался, что к чему. Скорее всего, это схематичное изображение созвездия Скорпиона… Кристалл, тот, что чуть покрупнее остальных… ага, вот этот… надо полагать, соответствует Антарес – ярчайшей из четырнадцати звёзд созвездия. Вот так-то!

Хотя, вся информация, касающаяся перстня, собранная Лавровым носила чисто познавательный характер и – пока, во всяком случае – не имела никакого отношения к расследованию обстоятельств злосчастного взрыва, Гришин, действуя по принципу «не понял, переспроси – от тебя не убудет», усомнился по поводу последнего аргумента:

– Да бог с ним, со Скорпионом. Восток-то здесь при чём? – влез он с очередным вопросом.

– Да при том, что это созвездие южного полушария, – ехидно пояснил Лавров. – А в северном наблюдать его целиком можно только находясь южнее сорок пятой, если не ошибаюсь, параллели. Из Москвы, к примеру, его и вовсе не видно, зато в странах мусульманского востока любуйся себе на здоровье, – он выдержал небольшую паузу. – Ты мозги-то напряги, пинкертон! Чтобы что-то изобразить, нужно, по меньшей мере, знать, как это что-то выглядит.

Гришин смущённо кашлянул в кулак и постарался увести разговор в сторону.

– Ну-с, ладно. Насколько я тебя знаю, всё перечисленное относится к категории «ничего особенного». Теперь давай, выкладывай своё «почти»!

– Терпение, друг мой, – заговорщицки подмигнул Лавров и аккуратно поставил перстень плоским камнем вниз на небольшие электронные весы, находившиеся у него под рукой, на рабочем столе. – Смотри внимательно.

Цифры на дисплее замелькали и остановились на 23,3.

– Что видишь? – спросил эксперт.

– Двадцать три и три десятых, надо полагать, грамма, – констатировал Андрей.

– Верно, – подтвердил Лавров. – А так?

Он положил кольцо на бок. Весы показали: 19,6.

– Опаньки! – в своей традиционной манере отреагировал Гришин. – И как сей фокус понимать?

Лавров проделал рукой какое-то неопределённое движение, долженствовавшее, по-видимому, означать, что ответа у него нет. Гришин удивлённо присвистнул:

– Никогда бы не подумал! Лёша Лавров и вдруг чего-то не знает!

И, хотя, в словах его не было издёвки, криминалист несказанно смутился:

– Да иди ты… к Шекспиру!

– Намёк понял. Есть многое на свете, друг Горацио, ну и так далее… – постарался сгладить неловкость Гришин.

– Угу… – мрачно подтвердил криминалист и тут же оптимистично заверил. – Пока не знаю, но, дай срок, выясню.

Этот, если заведётся, непременно выяснит, с уважением посмотрев на товарища, подумал сыщик, а вслух сказал: