Перунов век. Мировое древо

– Стойте, – военный стервятник поспешно схватил его за рукав, – она рядом, может выйти неприлично. Не смотрите.

Но гладкий всё же изловчился и обернулся к Людмиле.

– Ещё и с внучкой покойного. Никакого стыда, – лысый говорил тихо, но визгливый голос оставался звонким и высоким.

Людмила не знала, хотел ли он, чтобы его услышали, но приятного было мало. Княжне представилось, что она угодила пальцами в вонючую жижу, и теперь при попытке избавиться от неё, та навязчиво цеплялась к платью.

– Вы строги. Дети не отвечают за поступки отцов. Девочка, может, и не виновата, – стервятник смотрел прямо на неё и не мог не знать, что Людмила его слышит.

– Пусть болтают, – Лиза дёрнула княжну Чернышёву за руку.

– Я знаю, что это глупости. И мой отец…

– Они завидуют, вот и всё.

Подруга оставила Людмилу чуть позади и пошла прямо на парочку. Высокий мужчина успел отойти в сторону, а вот лысому повезло меньше. Тот стоял спиной и явно не ожидал, что по его сверкающим ботинкам пройдутся ножки Елизаветы Борисовны Велеславской в сапожках на каблуке. Грузный высоко подпрыгнул и издал звук, похожий на крысиный писк.

– Я такая рассеянная… Вам не больно? – Лиза очаровательно захлопала ресничками.

– Елизавета Борисовна, разрешите, мы выразим вам свои соболезнования, – первым пришёл в себя стервятник.

– Что вы! Такой день, мы всё понимаем, – подхватил гладкий.

По его лицу трудно было угадать, пытается ли он скрыть боль или эта маска печали связана с осквернением его прекрасных ботинок.

– Это вы нас простите, – стервятник распевался соловьём.

– Ваш дед – чудесный человек! – на маску отчаяния натянули сладкую улыбку.

– Вы были знакомы с ним? Странно, я совсем не помню вас в нашем доме.

– Мы с вашим…, – попытался выкрутиться стервятник, но Лиза не дала ему договорить.

– Не утруждайтесь. Мне нужно идти. Прощайте, господа.

Оставив в недоумении неприятных гостей, юная княжна Велеславская взяла Людмилу под руку и последовала на другую сторону помоста.

– Я тебе благодарна.

– Не люблю, когда наговаривают на моих друзей.

Среди общего гомона княжна Чернышёва ещё не раз слышала имя своего отца, но старалась больше не прислушиваться. Откуда всем этим людям было знать, насколько близкими стали друг для друга их семьи?

Не знали в толпе и другого. Утром в дом Велеславских приехала женщина из дома Чернышёвых. Раз уж блудная дочь пока не собиралась покидать своих друзей в эти непростые дни, служанка привезла сменные вещи для Людмилы и передала ей от отца небольшой свёрток для похоронного обряда.

Мирине было около сорока лет, она служила в доме Чернышёвых с рождения брата Людмилы. Работала в доме и саду. Всегда весёлая, что бы ни произошло, никогда не позволяла грустить себе и другим. Её любили цветы и животные. Если она занималась садом, то всё росло и расцветало, радовало сказочными сочетаниями аромата и цвета.

Когда у семьи Людмилы всё отняли, и они отправились в ссылку на Буян, им разрешили вызвать в вольное поселение слуг, словно в насмешку поставив условие, что те должны поехать по доброй воле. Но шутка стражам порядка не удалась: желающих оказалось так много, что тем пришлось ограничить число слуг до двух. Так с семьёй отправились в ссылку один из выжлятников отца и Мирина.

Даже там, на острове, она находила повод для радости и всегда старалась рассмешить маленькую княжну. Матери Людмилы было не до игр и ласки, а Мирина с удовольствием возилась с девочкой. После возвращения с Буяна отец предлагал служанке вольную, но женщина отказалась.

Всю дорогу Мирина шла следом за княжной Чернышёвой и тихонько плакала. Вечно молодая и цветущая, как и её садовые питомцы, женщина словно высохла. Постарела и сникла, как цветок, который вырвали, растоптали сапогом и выбросили умирать на солнце. Она испросила разрешения сопровождать Людмилу сегодня, и княжна не смогла ей этого запретить.

Когда на помост внесли тело князя, облачённого в генеральский мундир, она улыбнулась, словно рада была этой встрече. И тут же встала в очередь к ладье, вместе с теми, кто желал попрощаться. Рядом с покойным укладывали свои дары жители губернии. На деревянном настиле располагалось всё, что может пригодиться в путешествии за грань Яви. Здесь были и оружие, и одежда, и украшения, и книги, и еда.

Мирина подошла к помосту, раскрыла свёрток и выложила небольшой мешочек, видимо, заполненный украшениями или монетами. Следом за ним к дарам присоединился и кинжал в расписных ножнах. Его Людмила узнала сразу: так отец решил пожелать другу славной охоты в Нави. Мирина должна была отойти, как принято было делать после подношения, но вместо этого женщина взошла на возвышение, поцеловала покойного князя в губы, а затем уселась у его ног.

Лиза непонимающе посмотрела на Людмилу, та в ответ только пожала плечами. Шёпот сотен людей вознёсся над площадью мощным гулом. Один из распорядителей подскочил к Георгию и что-то спросил. Велеславский ответил, и тот вернулся к ладье.