Первая колония

Ссарацастрцы остановились на ночлег верстах в четырех от деревни, а Ликарин, оставив пару конников приглядывать за ними до темноты, чтобы тем не пришло в голову все-таки пограбить деревню, двинулся дальше по дороге и вступил во владение следующей, еще более разоренной, деревушкой, проводив горцев через нее тем же способом. Так за три дня и четыре деревни он дошел до вершины первого яруса предгорий. Здесь дорога заросла лесом, а на самом перевале стоял небольшой сторожевой пост ссарацастрцев.

Урс опередил царя Цацикота часа на четыре. Он решил воспользоваться ситуацией и занять уже готовый пост, потому что иначе пришлось бы отступать почти вплотную к последней из деревень. Старки подошли к посту в боевом строю, за ними следовали честные рабы с пращами и дубинками, а одного из честных оставили охранять опозоренных.

В лесу послышался шорох, и трое ихлан во главе с Шритонактом бросились туда. Они схватили невзрачного горожанина, который подбирался к отряду. Неожиданно для всех он заговорил по-ихлански:

— Ихлане, проводите меня к своему господину. Я иду ему служить, если он соизволит принять мою службу.

— Ну пошли, — кратко сказал Шитон и повел странного гостя к господину.

Урс рассмотрел человечка, но ничего привлекающего глаз не было. Среднего роста, ни толст и ни тонок, ни смугл, ни белокож, одет как обычный южный горожанин, на лице немного заискивающая ласковая улыбка. Даже глаза были какими-то незапоминающимися, еле удалось увидеть, что они серые. Урс не отождествил его с коробейником, шедшим до первой деревни вместе с их отрядом. И тут неожиданно человечек заговорил на почти что чистом старкском:

— Доблестный барон Однорукий! Я пришел предложить тебе свою службу как переводчик и лекарь. Надеюсь, что ты не обидишь меня платой, но не осмеливаюсь торговаться с тобою.

— Посмотрю, на что ты способен, и назначу тебе плату по справедливости, — сказал ошеломленный Урс.

На Юге практически никто не знал старкского. Те "переводчики", которых дали в Монастыре, с грехом пополам говорили на мастрагском пиратском слэнге валлинского диалекта. Теперь полагалось по старкским обычаям заплатить вновь принятому слуге небольшой аванс в знак принятия на службу. Рука Урса сама достала из кошелька два золотых и кинула их человечку. Тот с радостью поймал достаточно щедрый аванс.

— Благодарю, хозяин. Мое имя Аориэу. Не буду скрывать, что я по происхождению из Древних. Мои односельчане изгнали меня из деревни за излишнее прямодушие. Я неделю шел за вами и слегка выучил ваш язык, — заговорил слуга, предупреждая многие вопросы.

— За неделю? — остолбенел Урс.

— Для того, кто знает три дюжины языков, еще один новый, даже столь сложный и красивый, труда не составляет.

— Ну сейчас мы проверим твои знания! — проворчал Урс, подумав, что слуга расхвастался не в меру. — Будешь переводить разговор с командиром крепости.

Подойдя к крепости, Урс громовым голосом провозгласил, а новый служитель сразу же повторил на трех самых распространенных ссарацастрских языках:

— Уходите отсюда! По благословению всех монастырей, земли вплоть до этого места ныне владения нашего царства Лиговайи. Если вы удалитесь сейчас, вы забираете все имущество. Поскольку ты, начальник, ниже меня по положению, назови свое имя, и я назову свое.

Про себя Урс подумал, что, если воины гарнизона будут торговаться, он им немного заплатит. В посту человек десять, по золотому на человека и двух позорных рабов на всех им хватит. А вот если упрутся, то выбьет их силой.

— Я, Цкликрзат из города Гуржаани, что в Лазике, отвечаю тебе, наглый пришелец. Когда мы будем мертвы, это место будет ваше! — ответил начальник по-лазански.

Ссарацастрцы ожидали продолжения перебранки, но Однорукий дал сигнал к атаке, лишь назвав свое имя. Горцы не струсили, но оружие и доспехи были несравнимы, да еще рабы-южане помогли камнями из пращей. Через десять минут все было кончено ценой двух легких ранений. Из отчаянно оборонявшихся горцев остались в живых трое: двое раненых бойцов и оглушенный, но скоро пришедший в себя начальник. Урс велел связать пленных, обработать раны и напоить раненых. Обирать пленных и трупы он запретил. Раненому в схватке рабу он предоставил свободу за храбрость. Аориэу немедленно стал обрабатывать раны вместе с монахом-лекарем. Но, как только Урс подошел к командиру, он сразу вырос у барона за спиной и стал переводить.

— Наши придут и всех вас перебьют, а ваших рабов себе заберут! — сказал разбитым ртом Цкликрзат, ныне пленный.

— Наши придут, все ваше войско разгромят, а кто уцелеет, нам будет служить, — ответил Урс. — Хотите сохранить жизни, имущество, женщин и детей, заключайте быстрее с нами мир. Царь Цацикот это уже понял и мирно убирается к себе домой.

— Ты врешь, пришелец! Не пристало такому смелому воину врать!

— Я говорю правду, и ты скоро сам все увидишь.

— Если ты говоришь правду, Цацикот такой же подонок, как и все его арцханы. Они всегда были трусливыми и наглыми тварями.

Послышался шум, и по дороге уныло потянулся отряд ссарацастрцев с вьючными ослами.