Первая мировая война

Успех в этот день сопутствовал и австралийским войскам. Они освободили 7 деревень, захватили почти 8000 пленных и 173 пушки. У железнодорожного узла в Базоше на реке Вель американские военные инженеры под интенсивным пулеметным огнем противника сделали мост из трех связанных стволов деревьев, по которому американские войска переправились через речку глубиной полтора метра, заваленную колючей проволокой. «Мы достигли предела своих возможностей, – сказал кайзер Людендорфу в этот день. – Войну надо заканчивать». Однако, по мнению кайзера, война должна быть закончена в тот момент, когда Германия добьется прогресса на поле боя, чтобы иметь возможность сохранить хотя бы минимум целей, ради которых она начиналась.

9 августа Людендорф сказал одному из своих коллег: «Мы больше не в состоянии победить в этой войне, но мы не должны ее проиграть». В этот день итальянский летчик Габриеле Д’Аннунцио, совершив рискованный полет протяженностью в 1000 километров, полчаса кружил над Веной, разбрасывая 200 000 листовок с призывом к гражданам столицы избавиться от «прусского рабства». 9 августа британское правительство признало Чехословацкий национальный совет «ныне действующим представителем будущего чехословацкого парламента». Британия первой из стран-союзниц предприняла этот шаг, тем самым вызвав брожение умов во всей Габсбургской империи [253]

.

10 августа, на третий день наступления на Западном фронте, в плен сдалось 24 000 немецких солдат. Британские пилоты и летчики-наблюдатели недавно сформированной эскадрильи авиационной поддержки армии летали далеко за линию фронта и сообщали о состоянии немецкой обороны и передвижении подкреплений. Один из самолетов, пилотируемый капитаном Фредериком Уэстом с летчиком-наблюдателем Алеком Хеслемом, был атакован семеркой немецких истребителей. Уэст был ранен в ногу тремя разрывными пулями. Почти оторванная, нога упала на рычаги управления. Уэст отодвинул ее и, несмотря на непрерывный огонь немецких истребителей, сумел вернуть машину на базу. На следующий день он лаконично доложил своему командиру: «Сэр, вчера в 11:45 в неравном бою был подбит. Мне оторвало ногу, но сел благополучно. Один гунн гнался за мной до высоты восемь метров. Хеслем ранен в лодыжку. Я лишился левой ноги. Прооперирован. Удачи всем».

Уэст был удостоен Креста Виктории. Спустя шестьдесят лет он рассказывал: «Я был молод, силен и здоров, и мне повезло. Мне ампутировали левую ногу в какой-то церкви, в полевых условиях. Думали, я не выживу» [254].

В этот же день, 10 августа, на передовую выдвинулись семь свежих немецких дивизий. Кто-то из группы пьяных солдат крикнул новоприбывшим: «Что вам надо, продолжатели войны?» Как долго еще продлится война, никто не мог сказать. 10 августа Черчилль сообщил Ллойд Джорджу, что для танкового корпуса, который он собирался укомплектовать техникой к июню 1919 г., потребуется еще 100 000 человек. На следующий день Гинденбург и Людендорф сообщили новому начальнику штаба флота адмиралу Шееру, что войну могут выиграть только немецкие подводные лодки. «Надежды на наступление больше нет, – сказал Людендорф своему штабу 12 августа. – Генералы потеряли почву под ногами». 14 августа, на совещании Германского коронного совета в Спа он рекомендовал немедленно начать мирные переговоры. Того же мнения придерживался король-император Карл, чей старший военный советник предупредил кайзера, что Австро-Венгрия «сможет продолжать воевать только до декабря».

Пессимизм Людендорфа, выраженный в Спа, разделял и один из его авторитетнейших командующих, кронпринц Рупрехт Баварский, который 15 августа написал из Фландрии принцу Максимилиану Баденскому: «Наше военное положение ухудшается с такой скоростью, что я больше не верю, что мы продержимся зиму; вполне вероятно, что катастрофа произойдет раньше». Больше всего его беспокоил главный актив союзников: «Американцы множатся так, как нам и не снилось, – написал он. – В настоящее время во Франции у них уже тридцать одна дивизия».

Немецкое высшее военное командование опасалось, что Германия еще до конца года может потерпеть поражение. Тем не менее в Лондоне пессимизм относительно исхода сражений в 1918 и даже в 1919 г. вынудил Ллойд Джорджа подготовить 16 августа для премьер-министров доминионов меморандум со своими соображениями относительно того, чтобы отложить решающее наступление на Западном фронте до 1920 г. Донести свои мысли до доминионов (как он делал это раньше, в самом конце июля) ему помешали коллеги, опасавшиеся, что подобное отношение может привести к всеобщему расслаблению и снижению активности боевых действий весной 1919 г.