Первая мировая война в 211 эпизодах

Бьюкенен, Джильхем и Хамиси возвращаются другим путем. Похоже, им улыбнулась удача. Сперва они натыкаются на геренука (жирафовую газель), выстреливают оба и промахиваются. Вновь густые заросли буша. Бьюкенен теряет Джильхема из виду и внезапно слышит выстрел, сопровождаемый радостными криками. Его товарищ подстрелил другого геренука. Оба неимоверно счастливы. Мясо! К тому же оленина! Бьюкенен с нежностью смотрит на животное, умирающее у их ног. Он никогда раньше не встречал такой красоты:

Стройное существо, с восхитительно гибким телом, густой блестящей шерстью, светло-шоколадного цвета, четкая горизонтальная линия отделяет темную спину от более светлого брюха.

Трое мужчин разделывают тушу. Хамиси несет на себе самые большие куски, Бьюкенен и Джильхем — то, что слуга уже не в состоянии взять. Боясь быть обнаруженными, они с величайшей осторожностью пробираются в лагерь.

Сегодня они смогут наесться до отвала.

♦

В тот же день Рене Арно и его солдат на высоте 321 под Верденом атаковала немецкая пехота. Артиллерийский огонь утих. И перед ними замаячили серые фигуры, шагавшие по изрытой снарядами земле:

Грохот выстрелов и чесночный запах пороха словно опьянил меня. “Стреляйте в этих свиней! Стреляйте!” Внезапно я увидел перед собой верзилу, он двигался направо; я прицелился — меня охватил азарт, который овладевает стрелком, целящимся в мишень, — нажал на курок, и пока отдачей ударило в плечо, я заметил, что верзила исчез. Я потом думал, попала ли в него моя или чужая пуля, или, может, он просто-напросто бросился на землю, укрывшись от огня. Как бы там ни было, он первый немец, которого я вроде бы “уложил”[173] за три с половиной года войны, причем я и сам в этом не уверен.

Атака в конце концов была отбита при помощи ручных гранат.

109.

Суббота, 10 июня 1916 года

Рене Арно покидает передовую на высоте 321 под Верденом

К тому времени, когда Арно получает это сообщение, он уже теряет счет времени. Он не помнит, как долго находится на этом широком плато. (Впоследствии он подсчитает, что десять суток.) Прошло так много времени и случилось столько событий, что Арно уже перестал надеяться на смену, — да, потерял всякую надежду. Он словно оглох от денного и нощного обстрела, от двух отбитых атак. Его больше не пугает опасность, не пугает и вид еще одного убитого:

Это безразличие, возможно, является самым оптимальным состоянием для человека, который находится в самом центре сражения: надо действовать по привычке, инстинктивно, без надежд, без страха. Такой затянувшийся период сильных захлестывающих эмоций приводит к тому, что сами эмоции умирают.

В какой-то миг он даже не понял, почему солдаты, посланные за пайками, вернулись в сумерках с пустыми руками. Они поспешили сообщить: “Сегодня ночью мы возвращаемся”. Все вокруг прыгали от радости. “Возвращаемся сегодня ночью!”

Но оставалось еще кое-что. Капитан, все это время хлеставший коньяк, заявил им, что они, прежде чем покинуть позиции, должны собрать тела убитых и перенести их в недостроенный задний окоп. Нельзя оставлять убитых товарищей, теперь, когда их сменит другая рота. Солдаты зароптали, но Арно убедил их в том, что задание следует выполнить.