Первая женщина на русском троне. Царевна Софья против Петра-« антихриста»

Поняв, что ей не спасти брата, изнемогающая под тяжестью горя молодая женщина только слабо кивнула головой. Послали за Иваном и Кириллом Полуэктовичем, которые вскоре показались в Грановитой палате с выражением обреченности на посеревших лицах. При виде родных Наталья Кирилловна вновь зарыдала, отказываясь расстаться с отцом и братом, но ее уже никто не слушал.

— Не убивайся так, царица, — попытался поддержать ее князь Лыков. — На все воля Божья. Авось побоятся супостаты пролить кровь царских сродственников на глазах самой царицы и патриарха.

На лице Натальи Кирилловны появилась робкая надежда, за которую хватается каждый утопающий, даже когда понимает, что спасения нет.

— Икону, принесите икону! — пронзительно закричала она, озираясь по сторонам.

Сразу несколько человек кинулось исполнять ее просьбу. Серый от ужаса, но старавшийся держаться с достоинством Иван взял икону в руки. Во главе процессии снова встал патриарх, только теперь рядом с ним шла царевна Софья, которой безропотно уступили это место.

Снова раскрылись тяжелые дубовые двери, и площадь ахнула при виде своего злейшего врага Ивана Нарышкина, который, невзирая на молодость лет, успел восстановить против себя пол-Москвы. Не спасла молодого наглеца ни икона, ни заступничество патриарха, ни рыдания царицы. Его сорвали со ступеней дворца и за волосы поволокли на расправу в застенки Разрядного приказа, а оттуда, покуражившись на славу, отволокли на Красную площадь, где подняли на копья, а потом изрубили саблями «в мелочь».

Кириллу Полуэктовичу повезло больше. Шестидесятилетнего отца царицы постригли в монахи и сослали в отдаленный монастырь. Так закончился недолгий триумф Нарышкиных, за который им пришлось заплатить такую страшную цену.

Невзирая на страшное утро, этот день прошел не в пример тише предыдущего, а семнадцатого мая стрельцы, утолив свой гнев пытками и казнями, объявили о воцарении в городе мира и спокойствия, однако никто этому не поверил. Все, кто могли, бросились вон из Москвы. То в одном дворе, то в другом открывались ворота и роскошная карета или скромный возок уносились прочь, подпрыгивая на ухабах.

Даже во дворце, поражавшем заморских гостей толчеей прислуги и богатством убранства, царила выморочная тишина. Надо было что-то срочно предпринимать. Наталья Кирилловна вместе со своими клевретами приходила в себя после перенесенной трагедии, царевич Иван сказывался больным и не вылезал из постели.

Обстоятельства будто специально сложились таким образом, что кроме Софьи некому было взять бразды правления. На восемнадцатое число было объявлено заседание Ближней думы, на котором оставшиеся в Москве бояре и окольничьи должны были сформировать новое правительство, разобрав между собой управление Приказами. Поделить-то власть они, конечно, поделили, но надо было, чтобы стрельцы ее признали, а вот с этим вышла неувязка, поскольку те считали себя хозяевами положения и диктовали двору свою волю. Софья делала все возможное, чтобы «утишить» бунтовщиков, справедливо полагая, что когда все уляжется, можно будет понемногу вернуть все «на круги своя».

Хотите столб посреди Ивановской площади, на котором в назидание сильным мира сего будут начертаны имена «изменников» из стрелецкой росписи? Хорошо, столб будет стоять.

Надо выплатить огромную задолженность по жалованью? И Софья, пожертвовав царской казной и обложив налогом монастыри, расплатилась со стрельцами.

Нужны грамоты, в которых бы прописывались права и обязанности представителей разных профессий? Пожалуйста!

Одно время в приказах появились даже выборные стрельцы, хотя проку от этого оказалось мало.

Страсти начали понемногу стихать, но такое состояние было только иллюзией мира и покоя. Нарышкины снова подняли голову. Их клан опять понемногу захватил бразды правления, перво-наперво выслав из Москвы Ивана Милославского. Казалось, Софье придется-таки принять постриг, и царица Наталья Кирилловна уже праздновала победу над своей соперницей, но тут ее клан настигла беда, откуда и не ждали.

Двадцать шестого мая в Кремль снова явилась делегация, потребовавшая, чтобы Иоанн Алексеевич стал соправителем Петра, причем, согласно старшинству, он должен величаться первым, а Петр — вторым. Запуганные бояре вместе с царицынским окружением и патриархом безропотно согласились на требования бунтовщиков и присягнули Ивану. Чаша весов опять качнулась в сторону Милославских.

Однако последним гвоздем, забитым в гроб нарышкинского могущества, стала очередная челобитная, в которой восставшие потребовали, чтобы в связи с малолетством царей правление приняла Софья. Кремль покорно согласился и на это. Это была полная победа Милославских! Но не успела Софья почувствовать себя хозяйкой огромной страны, как ее ум и сила подверглись нешуточному испытанию.