Первый чекист

Конечно, проще всего приказать войскам захватить тюрьму. И хоть почерневшие от времени и дождей бревенчатые стены централа могут выдержать штурм целой дивизии, восставшие продержатся недолго. Можно просто начать стрельбу в конце концов… Но вице-губернатор знал, что правительство, боясь огласки, потребовало от иркутского генерал-губернатора уладить это дело мирным путем.

Однако ни Дзержинский, ни его товарищи не знали об этом и были уверены, что власти применят оружие. И централ готовился к обороне — были забаррикадированы ворота, расставлены часовые, вооруженные отобранными у солдат и стражников винтовками и револьверами.

Восставшие ждали, что военные действия начнутся с минуты на минуту. Но вместо солдат у тюремной стены вновь появился чиновник для особых поручений. В маленькую форточку в воротах он протянул телеграмму генерал-губернатора, в которой сообщалось, что он согласен частично удовлетворить требования восставших.

— Наш телеграф, к сожалению, испорчен, — усмехнулся Дзержинский, пробежав глазами телеграмму, — и мы лишены возможности лично ответить генералу. Так что, будьте любезны, потрудитесь передать ему: мы откроем ворота только тогда, когда все наши требования будут выполнены. Не часть, а все. Не забудьте, пожалуйста!

Уже второй день развевался над тюрьмой красный флаг с надписью «Свобода», второй день солдаты, окружившие тюрьму, смотрели на этот флаг, и второй день метался чиновник для особых поручений между вице-губернатором и тюремными воротами.

К исходу второго дня он сообщил, что, если восставшие не сдадутся, их уморят голодом и жаждой. Уже отдан приказ не подвозить в тюрьму воду и продовольствие.

Через несколько минут Дзержинский подошел к форточке.

— Нас здесь сорок восемь политических. И все сорок восемь умрут, но не сдадутся, пока все требования не будут выполнены!

Всю ночь вице-губернатор не сомкнул глаз, а утром послал срочный запрос в Иркутск. Ответ пришел только к вечеру, и, прочитав его, вице-губернатор не поверил глазам: генерал-губернатор предлагал немедленно принять все условия политических!

Вечером 8 мая ворота тюрьмы открылись, пропуская вице-губернатора и его свиту: власти сдались, согласились выполнить все требования политических ссыльных.

В конце мая Дзержинского вместе с другими заключенными и ссыльными отправили дальше на север. Ему предстояло пройти и проехать еще больше двух тысяч верст. Но Феликс Эдмундович не дошел до места поселения: 12 июня 1902 года он снова бежал из ссылки.

БЫТЬ СВЕТЛЫМ ЛУЧОМ ДЛЯ ДРУГИХ, САМОМУ ИЗЛУЧАТЬ СВЕТ — ВОТ ВЫСШЕЕ СЧАСТЬЕ ДЛЯ ЧЕЛОВЕКА, КОТОРОГО ОН ТОЛЬКО МОЖЕТ ДОСТИГНУТЬ. ТОГДА ЧЕЛОВЕК НЕ БОИТСЯ НИ СТРАДАНИЙ, НИ БОЛИ, НИ ГОРЯ, НИ НУЖДЫ. ТОГДА ЧЕЛОВЕК ПЕРЕСТАЕТ БОЯТЬСЯ СМЕРТИ, ХОТЯ ТОЛЬКО ТОГДА ОН НАУЧИТСЯ ПО-НАСТОЯЩЕМУ ЛЮБИТЬ ЖИЗНЬ.

Ф. Дзержинский

СИРЕНА

Вначале декабря 1905 года в Москве вспыхнула всеобщая политическая забастовка. В первые же два дня забастовало 150 тысяч человек. И это было только началом. Всюду проходили многолюдные митинги, массовые демонстрации. Напуганные небывалым размахом забастовки, власти начали стягивать в Москву войска из других городов. Московский пролетариат ответил на это баррикадами: больше тысячи баррикад появилось на улицах города. Всеобщая стачка переросла в вооруженное восстание.

В разгар уличных боев в Москве варшавский генерал-губернатор Скалой получил секретное предписание: часть войск, расквартированных в Польше, немедленно направить в Москву. Однако, хоть предписание и было секретно, польские революционеры узнали о нем.

Было уже раннее утро, когда Дзержинский возвращался с заседания подпольного комитета. Всю ночь обсуждали товарищи положение, решали, как помешать отправке войск из Варшавы в Москву. Выход мог быть только один; забастовка железнодорожников. Но железнодорожников должны поддержать и другие рабочие Польши. А это не так просто, если учесть, что польские националисты категорически против забастовки.

Дзержинский шел, выбирая малолюдные улицы. После побега, достав документы на чужое имя, он приехал в Варшаву. Да, документы были надежные, но мало ли что могло случиться?

Дзержинский старался идти по малолюдным улицам, но ему все-таки необходимо было пересечь Иерусалимскую — главную улицу Варшавы. Вдруг он услышал за спиной чьи-то быстрые шаги. «Неужели шпик?» — мелькнуло в голове. Дзержинский пошел быстрее, но идущий сзади не отставал. Дзержинский замедлил шаг и почувствовал, что преследователь приближается. Деваться некуда. Внезапно остановившись, Дзержинский резко повернулся, и шедший сзади чуть не наскочил на него.