Первый человек

В квартире была еще одна комната, кроме этой. Ее зарешеченное окно выходило прямо на улицу. Люси Менье повесила на это окно тюлевые занавески, которые успели пожелтеть от времени, и толстые шторы, чтобы укрыться от нескромных взглядов.

На книжной полке — несколько старых книг. Де Пальма заметил среди них «Шаманизм и религию кроманьонцев» и «Шаманов доисторической эпохи» Клотта и Льюиса и тихо сказал:

— Та же книга, что в Клерво.

— Посмотри на стену! — крикнул Бессур.

Негативный отпечаток ладони.

Де Пальма просмотрел фотографии, сделанные в камере Тома Отрана, и воскликнул:

— Он такой же!

Бессур наклонился, посмотрел через его плечо и подтвердил:

— В точности такой же.

Никогда нельзя предсказать, с чего начнется ближайший выпуск новостей на радио. Де Пальма был готов спорить на что угодно, что пресса займется убийцей Люси только завтра, и ошибся. В восемь часов, в экстренном выпуске новостей, было рассказано обо всем, что он только что пережил вместе с Бессуром, причем телевизионщики проявили извращенную любовь к подробностям.

В прессе то же самое: снова и снова повторялись слова «серийный убийца», «чудовище», «зверь в человеческом облике». О людоедстве еще не писали: очевидно, напишут завтра, подумал де Пальма, решили оставить что-нибудь для передовой статьи.

Де Пальма достаточно насмотрелся на то, как начальники полиции и государственные чиновники тайком сливают информацию журналистам, чтобы добыть себе крупицу славы. Скоро лицо Отрана появится на экранах и на первых полосах газет. Отран во второй раз станет тем, что де Пальма так ненавидит, — именем, которое будет напечатано огромными жирными буквами поперек всех пяти колонок на первой полосе.

Коробка с делом Отрана стояла на старом шкафу с застекленной дверцей, который достался де Пальме от родителей. Майор снял ее оттуда и поставил на покрытый ковром пол.

Первыми ему попались на глаза протоколы, составленные во время ареста близнецов двумя офицерами, которые участвовали в задержании. Де Пальма стал быстро просматривать их и задержался на одной бумаге. Список вещей, конфискованных у брата и сестры. В нем — одно лишь подводное снаряжение. Вот что написал лейтенант:

«Конфискуются:

— два комбинезона для подводного плавания, поношенные, черного цвета, мокрые;

— две пары ласт, поношенные;

— две маски для подводного плавания;

— две бутыли со сжатым воздухом, полупустые».

В то время, когда были арестованы близнецы Отран, в пещеру существовал вход с суши. (Несколько лет назад он был засыпан обвалом.) Но тогда им не обязательно было спускаться под воду. То есть не было объективных причин, чтобы хранить в пещере это снаряжение. Список был длинный, как для серьезной экспедиции. А у близнецов не было необходимости ни входить в пещеру, ни выходить из нее под водой.

Он позвонил Полине Бертон.

— Вы раскопали все затопленные углы пещеры?

— Да, все проходы, которые идут от затопленного зала. Почему вы спрашиваете меня об этом?

— Не знаю. Я пытаюсь кое-что понять.

Полина была не одна. Она попросила де Пальму подождать несколько секунд и куда-то ушла, а вернувшись, сказала:

— Осталось проверить только одно место.

— Какое?

— Бездну.

— Что это за бездна?

— Большой колодец рядом со скалой, похожей на драпировку, где сохранились следы рук. Еще никто никогда не опускался на его дно. Никто.

24

Дом стоял за скалой, похожей на сидящую собаку. Отран не был здесь с тех пор, как последний раз проводил каникулы вместе с сестрой. Несколько воспоминаний всплыли на поверхность его ума, но он прогнал их.

Отран посмотрел на небо. Большое облако, единственное на всем небосводе, должно было через несколько минут пройти мимо луны. Он снова вскинул на плечо свой рюкзак и пошел так быстро, как только мог, хотя ему мешали корни сосен, протянувшиеся между камнями.

Ветер только что усилился и бешено свистел в скрюченных пальцах старых дубов. Воздух, в котором словно происходило сражение, пах смолой, миндалем и гвоздикой. Как раз перед тем, как луна исчезла за большим облаком, Тома разглядел дом. Белые каменные стены отсвечивали странным мертвым блеском. Дорога, которая к ним вела, не была длинной, но уже много лет никто не заботился о ней, и теперь Отран вынужден был осторожно пробираться вперед между кустами, ветки которых царапали его кожу. Время от времени он останавливался, нюхал и слушал.

Тома помнил, что раньше ключ от дома лежал за маленькой прачечной. Там же он должен лежать и теперь: прачечной, скорее всего, никто не пользуется с тех пор, как высох родник. Оставалось только надеяться, что дом не разорен какими-нибудь вандалами и что никто не поселился в нем самовольно. А воровать там всегда было нечего — разве что воспоминания, но их никто и ничто не может отнять у человека. Даже в доме сумасшедших врач не сумел заставить замолчать его память. Тут химия оказалась бессильна.

Среди деревьев, которые росли на гребне холма, пролетела сова. Отран остановился и втянул ноздрями воздух — ни собаки, ни человека и никаких опасных животных. Только острый горьковатый запах хвои, которой была усыпана земля.