Первый человек в Риме

«Да, – подумал Сулла, – он может быть „новым человеком“, больше италийцем, нежели римлянином, но он знает, как себя держать. Все правильно. Какой-нибудь Фабий или Эмилий не справлялись бы с ролью патрона лучше».

– Луций Корнелий, тебе не следует ждать здесь! – воскликнул Марий, добравшись до угла, где стоял Сулла. – Пройди в мой кабинет, устраивайся там поудобнее. Я скоро присоединюсь к тебе, и мы поговорим.

– Нет-нет, Гай Марий, – возразил Сулла, улыбаясь сжатыми губами. – Я здесь, чтобы предложить свои услуги как твой новый квестор, и с удовольствием подожду своей очереди.

– В таком случае подожди своей очереди в кабинете. Если хочешь хорошо выполнять обязанности моего квестора, тебе лучше посмотреть, как я веду свои дела, – сказал Марий, положив руку ему на плечо.

За три часа все вопросы многочисленных клиентов были рассмотрены – терпеливо, но быстро. Почти все они касались деловой помощи в провинции Африка.

– Гай Марий, – заговорил Сулла, когда ушел последний клиент, – раз командование Квинта Цецилия Метелла в Африке продлили еще на год, как ты собираешься помочь своим клиентам организовать дела в Нумидии, когда она вновь будет открыта для Рима?

Марий задумался.

– Ну что ж, Квинт Цецилий действительно останется в Африке и на следующий год, так?

Поскольку это был риторический вопрос, Сулла даже не пытался ответить на него. Он молча сидел, с восхищением наблюдая, как работает мысль Мария.

– Да, Луций Корнелий, – продолжал Марий, – я размышлял над проблемой Квинта Цецилия в Африке. Ее можно разрешить.

– Но сенат никогда не согласится заменить тобой Квинта Цецилия, – отважился сказать Сулла. – Я еще не очень знаком с политическими нюансами внутри сената, но определенно ощущаю твою непопулярность среди ведущих сенаторов. Кажется, нужна большая смелость, чтобы позволить себе плыть против течения.

– Очень верно, – заметил Марий, продолжая приятно улыбаться. – Я италийский деревенщина, по-гречески не разумеющий, – цитирую Метелла, которого лично я называю Свином, – и недостоин консульства. Не говоря уже о том, что мне пятьдесят лет. В этом возрасте поздно занимать руководящую должность в армии. В сенате очень многие против меня. Но знаешь, ведь так было всегда. И все равно – вот он я, консул в пятьдесят лет! Похоже на чудо, так ведь, Луций Корнелий?

Сулла усмехнулся, немного мрачно. Мария это не смутило.

– Да, Гай Марий, похоже.

Марий наклонился вперед в кресле, сложив красивые руки на своем легендарном столе со столешницей из зеленого камня.

– Луций Корнелий, много лет назад я обнаружил, что добиться своей цели можно разными способами. В то время как другие продвигаются вверх по cursus honorum, даже не икнув, мне потребовались годы и годы. Но они потрачены не зря. Я подмечал и собирал в копилку все способы достижения цели. Видишь ли, когда ждешь, стоя не в очереди, а в стороне, то поневоле наблюдаешь, оцениваешь, складываешь мозаику. Я никогда не был хорошим законником, никогда не разбирался в нашей неписаной конституции. Пока Метелл Свин толкался в судах возле Кассия Равиллы и учился добиваться осуждения весталок-девственниц – я говорю это в иносказательном смысле, – я был солдатом. И продолжал служить. Вот что я делаю лучше всего. И все же я не совру, если похвастаюсь, что теперь больше знаю о законах и конституции, чем полсотни метеллов-свинов. Я смотрю на вещи со стороны, мой ум не избалован проторенными дорожками. Поэтому я собираюсь скинуть Квинта Цецилия Метелла Свина с седла командующего в Африке и сесть в него сам.

– Я верю тебе. – Сулла вздохнул. – Но каким образом?

– Все они юридические простофили! – презрительно фыркнул Марий. – Вот этим я и воспользуюсь. Обычно сенат всегда раздает наместничества, и никому в голову не приходит, что сенаторские декреты, строго говоря, не имеют законодательной силы. Они так ничему и не научились, даже после уроков, которые им пытались преподать братья Гракхи! Сенаторские декреты – это лишь традиция. Но не закон! Сегодня законы издает народное собрание, Луций Корнелий. А в народном собрании я пользуюсь куда большим влиянием, чем любой Цецилий Метелл.

Сулла сидел тихо. Ему было страшновато, он странно себя чувствовал. Как ни могуч был интеллект Мария, не это приводило Суллу в благоговейный ужас. Нет, это было новое ощущение – ему доверяют, его посвящают. Откуда Марий знал, что ему, Сулле, можно довериться? Надежность никогда не украшала его репутацию. И Марий должен был бы предварительно тщательно изучить ее. Но вот здесь он, Марий, раскрывает перед Суллой свои планы и намерения, чтобы испытать нового квестора, человека, которого он совсем не знает. Полностью открывшись ему, словно это доверие было уже заслужено.

– Гай Марий, – сказал он, не в состоянии промолчать, – почему, покинув твой дом, я не отправлюсь в дом кого-нибудь из Цецилиев Метеллов и не перескажу ему все, что ты сейчас говорил мне? Скажи, что остановит меня?

– Ничто, Луций Корнелий, – спокойно ответил Марий.

– Тогда почему ты посвящаешь меня во все это?