Первый и последний

Одним из наших достижений за этот период стал так называемый "передвижной цирк Розариуса", эскадрилья, в которой были собраны все годные к полету захваченные самолеты противника, которые нам удалось найти. Она перемещалась от части к части вдоль всего Восточного фронта для того, чтобы ознакомить наших летчиков с вражеской техникой. Ведущие летчики могли сами полетать на вражеских самолетах, и благодаря этому мы обнаружили для себя, что наша техника по летным качествам обычно выше вражеской. "Цирк" принес огромную пользу.

На протяжении всей середины лета 1943 года было чуть полегче. впрочем, мы даже не осмеливались надеяться, что сможем преодолеть весь ужас бомбовой войны против рейха. Тем не менее крыша над домом была хоть чуть-чуть залатана. Ночным истребителям удалось добиться замечательных результатов. Уровень потерь у англичан вырос до такой степени, что дальнейшее увеличение налетов стало бы просто невыносимым, что было нам доподлинно известно и на своем собственном опыте. Что касается американских бомбардировщиков, то первый шок, так сказать, мы пережили. Соединения 8-й американской ВА во время проведения своих налетов па территорию рейха наталкивались на оборону из истребителей, которая была уже надежной, хотя в численном отношении еще недостаточной.

Как раз в июле английские бомбовые удары по Германии, осуществляемые почти исключительно ночью, и американские налеты днем стали гораздо более тяжелыми и более частыми. Но вдруг в середине июля образовалось временное затишье. Для рейха это было странное к совсем необычное явление — десять дней без вражеских налетов. Ничего хорошего это не сулило.

ГАМБУРГ: СУДЬБОНОСНЫЙ ЧАС ЛЮФТВАФФЕ

В 1943 году в плане техники мы попали в очень тяжелое и затруднительное положение. Уровень нашего производства истребителей по сравнению с англо-американским упал как в качественном, так и в количественном отношении. Нам были просто необходимы самолеты с более мощными двигателями, большей дальностью полета, более мощным вооружением, большими скоростью и скороподъемностью, а также с соответствующей вражеским самолетам высотой полета. Недостатка ни в проектах, ни в построенных самолетах для запуска их в производство не было. Однако осуществление этого на практике, так сказать перестройка массового производства в соответствии с новыми требованиями, вызвало бы кратковременную заминку, которая с учетом напряженной военной обстановки была бы просто невыносимой. Такая остановка могла быть оправдана только в том случае, когда планируемые улучшения обещали принести реально ощутимый успех. Достижение только ограниченного технического преимущества на одном уровне с англо-американскими стандартами не давало ровным счетом ничего вследствие неизбежного временного снижения уровня производства. Нужен был огромный скачок вперед для того, чтобы суметь встретить численное превосходство неприятеля более высоким качественным исполнением.

Пока этот скачок был еще невозможен, в нашей технике на деле внедрялись одно за другим временные приспособления. "Ме-109", на котором по-прежнему летала большая часть летчиков, на востоке прозвали "Горбатый". Бесконечное число улучшений в двигателе, вооружении и снаряжении, сопутствовавшие каждой новой выпущенной серии, не подходили к основному внешнему виду самолета. Па корпусе самолета возникали выпуклости, уродовавшие его внешний облик, некогда гладкий и обтекаемый. и влиявшие на его летные характеристики.

Новые модели самолетов, "Ме-209" и "Ме-309", которые я испытывал в свое время, не были запущены в массовое производство в виде одной из составляющих программы вооружения 1943 года в связи с вероятными производственными потерями, техническим риском и задержками в поставках. Производство самолета "Та-152", двигатель которого, предположительно, мог развивать мощность 2000 лошадиных сил, все время переносилось из одной программы по вооружению в другую почти вплоть до окончания войны. Ведь возросшая мощность двигателя должна была удовлетворять нас как временная мера.