Первый литературный конкурс по мотивам игры S.T.A.L.K.E.R.

Голова раскалывалась, трещала и шумела, как никогда. В ушах стоял непередаваемый гомон, источниками которого являлись мои товарищи. Я не мог понять, о чем они говорят. Все это было похоже на жуткую околесицу. Слава что-то считал, причем, судя по всему, не мог сосредоточиться на числах. Полковник, кажется, пытался что-то припомнить, осознать. Тоже непонятно. А Матвей, похоже, просто пел песню. Я хотел закричать, заставить все эти жуткие голоса заткнуться, но не смог. Не ощущая себя и своего голоса, я с ужасом понял, что мое сознание где-то далеко. Перед глазами стояла моя ненаглядная Клава, она широко мне улыбалась, я тянул к ней свои руки в надежде взять ее в объятья и никогда больше не выпускать… и не смог. Тело, словно кусок атрофированных органов, не подчинялось мне больше, и я был вынужден выслушивать бредни спецназовцев.

Какого черта, в конце концов?! Так и свихнуться можно! Я вдруг понял, что если еще немного все будет продолжаться в том же духе, то я действительно сойду с ума. А, может быть, спецназовцы уже свихнулись? Стоп-стоп… Что-то здесь не так.

Я пытался рассуждать, но мозг не хотел загружаться еще больше. Я думал, и одновременно с этим мысли напрочь отсутствовали в опустевшей голове.

Радуга… Радуга! Вот в чем дело! Я усиленно подключил свою мозговую систему к мыслительному процессу. Со скрипом, нежеланием и едва ли не отторжением мозг наконец-то принял в себя мысли и начал их обрабатывать.

Итак, радуга. Значит, вот что представляет знаменитая псионическая атака радуги. Она отупляет мозг в прямом смысле слова. Но как же спецкостюмы? Они же должны защищать!

Смешно… Высоколобые не имели возможности изучить радугу и ее свойства, и поэтому вложенная ими защита от психоатаки могла быть лишь гипотетической, основанной на очередной безумной теории эдакого Ньютона современности. Да только, видать, не сложилось, и примененная в биокостюме защита не способна предохранить от радужных атак. Все это зря? Мы все свихнемся?

Что-то кольнуло в груди, но лишь на краткий миг. Будь оно все неладно! Мне уже все равно. Я хотел увидеться с Клавой, со своим замертво рожденным ребенком. Один из охотников – Гром – как-то говорил: "Жизнь горька и несправедлива. Но она – единственное, что у нас есть". Эти слова помогли мне когда-то выбраться из омута страданий после смерти Клавы, выкарабкаться из казавшихся бездонными глубин горечи и несчастья. Смог, пережил, осилил. Тогда. Но Гром навечно остался в Зоне три года назад, не вернувшись из очередной вылазки. Избрал ли он сам этот путь или Зона заставила его расстаться с жизнью? Черт, какая разница? Это же совершенно не важно! Грома больше нет, Клавы – тоже, и что мне делать там, вне Зоны? Я не хотел сюда возвращаться, да видно, судьба. Предопределено мне расстаться с жизнью именно в этом месте. Я готов.

И внезапно, словно откуда-то издалека, раздался все нарастающий гул, за несколько мгновений затмивший собой все окружающие звуки. Мне хотелось закричать, закрыться от него, отгородиться стеной безмолвия, но я не мог. Уши, наверно, готовы были разорваться. И я вместе с ними. Крик застыл в горле, темнота померкла еще больше. И затем мир вокруг меня взорвался яркими всполохами света, сопровождающимися ниспадающим гулом, который вскоре затих. Я напрягся и открыл глаза.

Мое распростертое ниц тело утопало в грязи, лицо также было выпачкано этой мерзостью. Но я был рад, как никогда. Мысли о смерти отошли, и я понял, что спровоцированы они были этой неправильной радугой. Я остался жив. Жив! А ребята?

Я повернул голову налево, окунувшись правой щекой в холодную грязь, и увидел лежавшего рядом со мной Шейлза, скрюченного, пытавшегося закрыть руками голову. Жив. Через миг в наушнике раздалось его невнятное бормотание. Оно смешивалось с негромким сопением капитана Тихомирова. Тоже жив. А Матвей?

Я не слышал старлея, который минуту назад горланил песню. С трудом приподнявшись на локтях, я умудрился принять сидячую форму и осмотреться. Капитан лежал в нескольких метрах впереди, тоже прикрывая голову руками. Рюкзак полковника Шейлза покоился у моих ног. Странно… Почему Роджер снял его?

Выстрел боли пронзил затылок. Запустив пятерню в свою вьющуюся темную шевелюру, я с удивлением обнаружил на ладони кровь. Как будто нечто тяжелое ударило меня сзади. Кровь уже запеклась, но была еще довольно-таки теплой.

– Полковник, "кречет", – подал я голос. – Вы живы?

Сопение и бормотание оборвалось.

– "Чах"… "чахлый"? – слабо произнес Роджер. – Жив, вроде бы…

– Меня сейчас стошнит, – уведомил нас капитан, действительно секундой спустя предавшийся этому неприятному занятию.

Как же я был рад! Мы выжили, мы победили радугу! Мы смогли! Не зря нас натаскивали, не зря. И костюмчики, по счастью, не подвели.

– А где Кольцо? – спросил я, осознав отсутствие старлея.

– Старлей, ответь. "Кольцо", где ты? – запросил Шейлз. Ответа не последовало. Он повторил запрос, но с тем же результатом. – Где он, в самом деле?