Первый штурм Севастополя. Ноябрь 41-го

Напрямую такая задача корпусу не ставилась, но в корпусных документах при постановке задач дивизиям приказывалось, например, выйти в долину р. Черная с целью дальнейшего захвата Севастополя. Ставилась задача ударами прощупать бреши в советской обороне. Э. фон Манштейн понимал, что силами одного корпуса в составе двух дивизий захват города возможен только в том случае, если бы советское командование само сдало город.

В принципе, флот в лице командующего ЧФ оборону города держать не собирался. Заслоны из флотских формирований 1–4 ноября 1941 г. имели задачи «…продержаться 2–3 дня для эвакуации имущества флота». Это отношение к обороне у старшего командования нашло отражение и в общем настроении войск. Для примера приведу фрагмент из воспоминаний Л.Г. Репкова: «С рассветом на корпост прибыло несколько краснофлотцев во главе с капитаном Сабченюк. Он держал себя развязно:

– Мы под Одессой уже нюхали порох, а вы тут только драпаете от противника. Эх вы, молокососы, а не вояки!

Он все время пытался доказать нам, что через 3–4 дня немцы возьмут Севастополь, а нам придется сдаться в плен.

– А, мы двинем в партизаны, ребята у нас подобрались что надо!»[464]

Как видим, мысль о сдаче города – это не трусость, офицер собирался сражаться дальше с врагом в партизанском отряде, но это мысли явно связаны с тем, что информация о настроениях командования просочилась ниже. В этот период основная ответственность за оборону города была возложена на зам. командующего по обороне Севастополя контр-адмирала Г.В. Жукова и коменданта БО П.А. Моргунова. Их большой заслугой стало то, что они смогли хоть как-то организовать оборону.

Основной тактической единицей этого периода был батальон. Батальон морской пехоты, поддерживаемый зенитными и береговыми батареями ЧФ.

Ситуация (для командования флотом) осложнилась в связи с выходом Приморской армии к Севастополю. Оставлять город с выходящей к нему армией было уже нельзя, да и вывоз имущества флота явно затягивался.

Командующий ЧФ попытался снять с себя основную ответственность за оборону главной базы ЧФ, переложив ее 4 ноября на РККА в лице командующего Приморской армией И.Е. Петрова. К сожалению, к моменту вступления последнего в должность обстановка была уже критическая. Не хватало времени для организации войск.

Приморская армия выходила в ослабленном составе и требовала переформирования частей. Ей не удалось выйти в Севастополь напрямую, и основное ее ядро вышло к Севастополю только 8–9 ноября. Выходящая в Севастополь артиллерия не имела боезапаса «армейского» калибра. Часть флотских батальонов и полков была разбита и также требовала переформирования. Кроме того, в тот момент было неясно, будет ли обороняться Севастополь или противника нужно сдержать до эвакуации армии и имущества флота. Поэтому, несмотря на вступление в командование СОР И.Е. Петрова, мало что изменилось в обороне. 1-й сектор обороны шел вдоль берега моря. Сухопутная оборона города состояла из двух секторов, в составе которых было по три боевых участка. Структура управления несколько изменилась, но несущественно.

Остались на своих местах «флотские» коменданты секторов, проявившие себя не самым лучшим образом. Сохранилась характеристика, подписанная комиссаром 172-й СД П.Е. Солонцовым на бывшего командира Местного стрелкового полка Н.А. Баранова (последний около месяца исполнял обязанности командира 747-го полка), в которой он называет полковника Баранова «…неграмотным, ленивым и безынициативным командиром». И правда, какой армейский командир получится из командира караульного полка? Чего греха таить, «флотские» на суше воевать не умели. Частично это и обусловило неудачи 5–8 ноября, связанные с потерей важных позиций и укреплений.

Но менять И.Е. Петров пока ничего не стал, пытаясь лишь организовать заслоны на основных путях наступления противника. Выходящие части Приморской армии пытались вести переформирование за счет своего личного состава, вливая в стрелковые полки вспомогательные и артиллерийские части, потерявшие орудия. Примером может служить формирование «группы полковника Мухамедьярова», о которой писалось ранее. Не всегда переформирование проходило гладко. Из политдонесения 25-й СД:

«Наряду с этим имеется ряд нездоровых настроений. Во время комплектования команды и направления в отряд полковника Мухамедьярова часть командиров-артиллеристов и даже политработников высказали свое недовольство, в результате чего из отряда сбежало 7 человек, из них 4 политработника, обратно в свои артиллерийские части. Материал передан в дивизионную парткомиссию для привлечения виновных к партийной ответственности. Красноармеец штабной батареи 99-го ГАП в присутствии бойцов сказал: «…Материалы переданы в прокуратуру»[465].

И это тоже была не трусость. Там, где на пути наступающих немецких частей оказывались части, имеющие боевой опыт (так, к примеру, произошло с 2-м Черноморским полком или 31-м полком 25-й СД) немцы начинали в донесениях жаловаться на плохое состояние дорог, оправдывая этим свое бессилие.