Первый советник короля

Она пришла в себя оттого, что ее кто-то тряс за плечи, истошно подвывая пронзительным женским голосом, тоже очень знакомым:

– Пани Елена, на бога! Откройте глаза, не умирайте!

Разлепив сомкнувшиеся веки, остолбеневшая беглянка молча уставилась на верную Данусю. Сил удивляться и радоваться уже не было.

1 Арестанты (устар.).

2 Люди среднего достатка в городах и селах Речи Посполитой, букв. «простолюдины».

3 Административно-территориальная единица в Османской империи.

4 Нагайки (польск.).

5 Поместья (укр.).

6 Зависимый крестьянин в феодальной Польше.

7 Тот, кто во время войны командовал войсками (т. е. находился «в поле»).

8 Ради бога (польск.).

9 Предатель, изменник (укр.).

10 Большая засечная черта – главная система оборонительных сооружений против набегов крымских татар.

11 Строка из стихотворения «Воевода» А. Мицкевича (перевод А. С. Пушкина).

12 Верхняя одежда вроде длинной накидки без рукавов.

13 Горничная (укр.).

14 «Славься (Мария)…» (лат.) – начало католической молитвы.

15 «Тебе, Боже…» (лат.) – начало католической молитвы.

16 Нынешняя Феодосия.

17 Предупрежден – значит вооружен (лат.).

18 Нынешний Трабзон (город в Турции).

19 Негодяи (польск.).

Часть вторая

Глава 13

День выдался хмурым. Лишь перед самым заходом рассеялись тучи, склонившееся к горизонту солнце стало проглядывать сквозь витражное окно. В кабинете сразу стало светлее, но настроения людей, сидевших там, это не улучшило.

– Лекари вконец замучили меня своими заботами, – раздраженно произнес мужчина с отекшим лицом и темными набрякшими мешками под глазами, откинувшись на спинку кресла. – Того нельзя, сего нельзя. Ничего нельзя! Они еще хуже, чем члены Сейма. Строгая диета, распорядок дня, регулярный прием настоек да порошков, от которых давно мутит… Шагу не сделать без их позволения! Словно я не король, а простолюдин какой-то… или еще хуже – узник! Хотя… – он досадливо поморщился, покачав головой. – Временами меня посещает мысль, что лучше быть узником, чем королем в этой стране!

Коронный канцлер Ежи Оссолинский, сидевший напротив, развел руками с видом человека, осознающего как всю тяжесть положения, так и полную невозможность что-либо исправить.

– На все воля Божья, твоя королевская милость!

– Они говорят, что я плохо выгляжу! – распаляясь, продолжал Ян-Казимир. – Дескать, мне еще нет и сорока, а лицо словно у старца. А откуда же взяться хорошему виду, тысяча дьяблов?! Если у меня заботы с рассвета до заката, а члены Сейма из кожи вон лезут, чтобы добавить новых! Да проще прорыть дыру ногтями в каменной стене, чем переубедить этих спесивых упрямцев! Ах, будь на моем месте славный и грозный прадед[20], уж он бы им показал. Устроил бы Варшавскую кровавую баню![21] – Переведя дух, король воскликнул, указывая на лист пергамента, лежавший перед ним: – А тут еще письмо от царя Алексея! О святые угодники… Мало нам было позора под Пилявцами, еще и такая новость!

– Мне хорошо известно, сколько забот и проблем у нашего мудрого и великодушного короля, – кивнул Оссолинский, лицо которого при упоминании Сейма будто окаменело на мгновение.

Ян-Казимир, спохватившись, махнул рукой:

– Я не жалуюсь и не ропщу на судьбу. То мой крест, мой христианский долг, и я стараюсь нести его с терпением и достоинством, как умею. Моему бедному брату было хуже[22]. Гораздо хуже. Меня хотя бы пока еще не обвиняют в государственной измене, не насмехаются и не смешивают с грязью… Ох, Матка Бозка! Как я неловок! – лицо короля зарумянилось от смущения. – Пусть пан канцлер не сочтет мои слова неучтивыми или, того хуже, оскорбительными. Господь свидетель, я и в мыслях этого не имел.

Оссолинский улыбнулся. Но улыбка его больше походила на скорбную гримасу.

– Твоя королевская милость говорит лишь то, что было. Да, я сполна хлебнул из горькой чаши, но что значат мои страдания по сравнению с душевными муками, выпавшими на долю несчастного короля Владислава! Презренные самодовольные глупцы, которые не стоили его мизинца, просто изощрялись в оскорблениях и унижениях. Обвиняли в том, что он превышает свои полномочия, не уважает Сейм, ведет дела за его спиной, склоняется к тираническому правлению! Именно эти грязные поклепы разбили благородное сердце короля и свели его в могилу раньше срока. Клянусь всеми святыми, я старался защищать его как только мог, выводил из-под удара, отрицал все обвинения, доказывая их лживость и абсурдность…

– Истинная правда! Я сам тому свидетель! – возбужденно воскликнул Ян-Казимир. – Пан канцлер вел себя очень благородно и мужественно.