Первый советник короля

– Горячий, будто огонь! – вздохнул Богдан. – Он так подумает, не я! Ну а ты, надеюсь, будешь вести себя разумно. Постарайся с ним дружбу завести. На вопросы отвечай, но взвешивай каждое слово, лишнего не говори, а вот слушай и запоминай все! Помни, что Господь не зря дал человеку два уха и только один рот. Надеюсь на тебя!

* * *

Погоня настигла беглецов вскоре после того, как миновали последний постоялый двор перед мятежной территорией. Как в воду глядел немолодой сивоусый корчмарь, отпирая ворота: «Ох, не ездили бы, беда может случиться!» Брюховецкий только отмахнулся, гневно нахмурившись. Дескать, и без того на душе тревожно, а еще добавляют! Елена же внезапно ощутила нехороший холод в животе… И страстно взмолилась, прося Матку Бозку отвести угрозу.

Но отступать все равно было некуда. Шляхтич подстегнул вороных, они резво рванули вперед. Вскоре корчма скрылась из виду. Дорога привела в густой лес, где на разлапистых елях лежали груды снега, склоняя ветки книзу. Мертвую тишину разгонял лишь конский топот и скрип под полозьями. Пани Чаплинской становилось все страшнее и страшнее…

А потом сзади раздался шум, усиливавшийся с каждой минутой. Брюховецкий оглянулся, заскрежетал зубами и вполголоса помянул нечистую силу. Начал немилосердно полосовать лошадей кнутом, заставляя бежать во всю резвость. Возок буквально летел, ветер свистел в ушах.

– За нами гонятся?! – истерично всхлипнула Елена.

Шляхтич не ответил, только метнул в нее такой взгляд, что женщина сочла за лучшее умолкнуть.

Шум нарастал. Пани Чаплинская отчетливо различала конский топот, ликующие крики и требования остановиться, перемежаемые грубой руганью и угрозами, от которых кровь стыла в жилах.

– Кто это?! – не выдержав, возопила женщина, близкая к истерике.

– …их знает!!! – зарычал шляхтич, употребив слово, какое не всякий хлоп произнес бы при своей бабе. – Но кто бы ни был, для нас это смертельная угроза! Если догонят – буду драться до последнего… – Немного переведя дух, он снова обернулся, мучительно застонал: – Нет, не уйти… Ах, пся крев! Ну что же, гибнуть – так с честью! Вот, сразу за поворотом – останавливаемся!

Оказавшись вне пределов видимости врагов, Брюховецкий изо всех сил натянул поводья. Разгоряченные кони не сразу послушались, но потом все же замедлили бег. Не дожидаясь, пока возок полностью остановится, шляхтич бесцеремонно вытолкнул женщину в придорожный сугроб, затем выпрыгнул сам, потянув из ножен саблю.

– За дерево! Прячьтесь, живо, пока они не видят! Мне нужно место для боя… Да живее же, тысяча дьяблов пани во все отверстия! – взревел он диким голосом, видя, что перепуганная Елена замешкалась, застыв столбом.

Ошеломленная, вне себя от страха и обиды, женщина повиновалась. Провалившись почти до пояса, беззвучно подвывая и глотая слезы, она кое-как добралась до старой могучей ели и спряталась за громадной веткой, на которую нападала целая купа рыхлого снега. Шляхтич тем временем заставил лошадей развернуть возок боком, перегородив дорогу. Теперь преследователи не могли объехать его, потому что их кони сразу же провалились бы по брюхо.

– Мы не держим зла на пана! – донесся до перепуганной женщины голос, показавшийся знакомым. – Нам нужна только эта курва! Пусть пан отдаст ее, а сам спокойно едет куда хочет. Не тронем!

Елена, несмотря на весь ужас своего положения, почувствовала, как запылали от негодования щеки и уши. Ах, лайдаки![19] Назвать свою пани курвой?! Да как посмели?! (Она поняла, кто кричал: это был управитель маетка.)

– Езус свидетель, мы гонимся только за мерзавкой! Пан Чаплинский велел вернуть ее на суд и расправу! – выкрикнул еще один всадник.

Наступила зловещая пауза. И сердце женщины словно облилось ледяной водой. Неужели струсит, отдаст?! Врагов-то целая толпа, а жизнь всего раз дается…

– Курв и мерзавок вы увидите, если посмотрите на собственных матушек, – донесся издевательски-спокойный голос Брюховецкого, тотчас заглушенный нестройным негодующим ревом.

И грохнул выстрел. Затем раздалась дикая, богохульная ругань, и зазвенели сабли. Елена, зажмурившись от ужаса, сложила руки и беззвучно молилась, давая обет вести самую праведную и благочестивую жизнь, если все закончится благополучно…

А потом, все же открыв глаза, она чуть не завопила от смертного ужаса: с другой стороны дороги в вихре взметаемого снега показался еще один конный отряд. Всадники, приметив возок и кипевший возле него бой, пришпорили лошадей, стремительно сокращая дистанцию.

Перетянутые нервы не выдержали. Елена, испустив нечеловеческий вопль и схватившись за голову, выскочила из укрытия и побежала куда-то, проваливаясь в рыхлый снег по пояс. Она уже ничего не соображала, охваченная животным, паническим инстинктом самосохранения. Сердце бешено колотилось, в горле пересохло, пот градом катился по лицу.

Потом перед глазами замелькали зеленоватые искорки, быстро тускнеющие… И задернулась глухая черная завеса. Пани Чаплинская рухнула в снег, лишившись сознания.