Первый ученик

Хотел сказать «Амосова», но сообразил, что сравнение выйдет не совсем удачное.

- Хуже всякой дряни, - сказал он, а потом все-таки не удержался и добавил:

- Тоже вроде Амосика, только на аптечный лад.

- А сам хозяин? - спросил Лебедев.

- Кто? Карл Францевич? Он только и знает, что пересчитывает деньги в кассе да все поглядывает, как бы у него чего не украли. Такой жадный.

Простившись с Лебедевым, Самоха вернулся в аптеку и стал поглядывать на часы. Когда, наконец, осталось не больше пяти минут до окончания работы и можно было уйти домой, Карл Францевич неожиданно сказал ему:

- Сегодня, Ваня, ты будешь ночевать здесь. Я отпустил дежурного: если ночью позвонят - разбудишь меня.

Самоха опешил.

«Вот тебе и раз, - подумал он, - а как же с запиской? Ведь я же обещал Лебедеву».

- Карл Францевич, - обратился он к хозяину, - разрешите хоть на часок сбегать домой. Сегодня приходила в аптеку одна знакомая, сказала, что папа сильно захворал и лежит в постели. Я сбегаю и сейчас же вернусь.

Карл Францевич согласился.

- Смотри же, - предупредил он, - чтобы ровно через час ты был здесь, а иначе…

- Буду-буду, - пообещал Самохин и побежал одеваться.

До горбатой улички не так-то близко, и Самохину пришлось торопиться. Наконец, добежав до знакомой зеленой калитки, он распахнул ее и очутился в Володькином дворе. Постучал в дверь.

- Я, я, - сказал он, услышав за дверью шаги.

- Кто?

- Да я же.

Узнавши голос приятеля, Володька поспешно впустил его и сказал весело:

- Вот уж не ожидал! Где же ты пропадал до сих пор?

- Да все в этой паршивой аптеке. И так мне не нравится это, Володька. А потом в аптеке такие люди… Чтоб им… Один старичок ничего, тот хоть все время молчит, а что хозяин, что лопоухий, так я бы их… Да ну их к черту. Я к тебе по делу.

- Какой там лопоухий? - удивился Володька.

- А, да ну его. Потом расскажу. Мама дома?

- Нет. Скоро вернется.

- Ну так вот, - сказал Самоха и стал стягивать с себя сапог. Ему не хотелось сразу говорить Токареву, в чем дело. Он думал, что тем солиднее будет выполнено им секретное поручение, чем спокойней и неторопливей он все расскажет.

- Мозоль у тебя, что ли? - спросил Володька. - Ты знаешь, что сегодня было? Сегодня, брат, я чуть-чуть в полицию не попал.

- Я тоже, - не зная зачем, соврал Самохин. - Мимо нашей аптеки шли, так я одного полицейского булыжником…

- Да? - обрадовался Володька, и Самоха вдруг стал ему еще родней. - Булыжником, говоришь?

- Кто-то выстрелил, да так близко… Полиции хорошо набили… Вот я по этому делу и пришел.

- Серьезно?

- Нет, не серьезно, - притворно обиделся Самоха. - По-твоему, только ты можешь серьезно.

- Чего же ты сердишься?

- Погоди. Вот видишь записку? Это тебе. Я, честное слово, не читал.

- От кого? - удивился Володька.

- А там, наверное, написано. Ну, одним словом, от Лебедева.

- От Лебедева? - всполошился Володька и, развернув записку, прочитал: «Сведи меня с тем, с кем уже раз свел ночью. Сделай это завтра обязательно».

Володька задумался…

- Хорошо, - сказал он. - Передай Лебедеву, что я все сделаю.

Самоху так и подмывало спросить: «Ну, а что же Лебедев тебе пишет?» Но он делал вид, что это его мало интересует, и спокойно натягивал снятый сапог. Однако, занятый мыслью о записке, он не находил темы для других разговоров и молчал.

- Ну как, Самоха? - бросив в огонь записку, заговорил Володька. - Не везет нам с тобой, а? Меня ведь из мастерских выгнали.

- Да что ты говоришь?

- Правда. Мастер все время придирался, за меня заступился рабочий Алферов, и началась целая история. Да я что, - вздохнул Володька, - тут дела посерьезней. Не знаю, что будет дальше… Мать так расстроена, так расстроена… Проклятая полиция. А казаки, как озверелые. Мы с мамой думаем уезжать, отсюда.

- Куда?

- Куда-нибудь, где отца не знают. Здесь ни мне, ни матери не дадут работать.

- И я уеду, - сказал Самоха.

- А тебе зачем?

- Чего я здесь не видел? Знаешь, Мухомор, если ты устроишься где-нибудь на заводе, то и меня устрой. Я сейчас же приеду.

- Ох, если бы это удалось! - искренне воскликнул Володька. - Вот бы мы вместе… А?

- Да. Ну, я пошел, меня Карл Францевич на один только час отпустил. Слушай, Мухомор, забегай ко мне в аптеку. А?

Поболтав еще минут пять, Самоха простился и ушел.

Проводив товарища, Володька стал с нетерпением поджидать мать. Когда та пришла, он сказал ей:

- Я побегу.

- Поздно, Володя, куда ты?

- Мне очень надо. Я быстро.

Одевшись, вышел на улицу, постоял, подумал и решительно направился к Лихову.

Вспомнилось ему, как он шел туда в первый раз, когда они с Самохой опустошили церковную кружку. Как тогда было велело, хорошо… А вот теперь… Теперь не игрушки, теперь он уже по-настоящему… Вот так, как и его отец…

«Отцу бы все рассказать», - подумал Володька. И так ему захотелось увидеть его… Но он знал, что это невозможно. Отец далеко и… И фамилия у него, может быть, уже иная. Правда, приходят иногда от него письма, но в них он никогда не указывает своего адреса. Адреса он дает чужие. Пока дойдет письмо до отца, наверное, раза три адрес изменится…

Незаметно дошел он до Кольцовской улицы и очутился возле квартиры Лихова.