Пес государев

Посмотрел Федор на отца. Тот ему губами разбитыми улыбнулся да украдкою головой кивнул. Подошел Федор к нему, поцеловал в лоб светлый и вонзил ножик острый в грудь воеводе по рукоять самую. Тихо охнул тот. Тело тяжелое на Федора навалилось, и послышался шепот тихий предсмертный:

 

– Спасибо, сынок!

 

– Раз отца смог убить, значит, и Царя предать сможет, – Царь ногою топает и к выходу направляется, на Федора более не оборачиваясь. Лишь у самой двери Малюте Скуратову кивнул и вышел прочь из казематов кровавых.

 

 

P.S.

 

Вот и новая весна пришла, зиму грозную теплом солнечным прогоняя. Снег капелью звонкой с крыши монастырской на землю промерзшую каплет. На ветках голых птицы песни звонкие поют.

 

Двери кельи скрипнули тихо, и на пороге два монаха в рясах черных очутились.

 

– Смотри, Прохор, он все молится, – один монах вздохнул, на иконку быстро перекрестился и на узника монастырского взглянул.

 

– Пущай молится, – Прохор ответил ему и поставил подле пленника миску с похлебкой постной да кусок хлеба засохшего. – Эй, ты, ирод! Ешь давай! А то и так одна кожа да кости от тебя осталися.

 

Пнул он ногой человека, в мешковину закутанного. Тот покачнулся, на коленях стоя, и на бок завалился. Посмотрел монах в глаза его черные, смертью наполненные, перекрестился и сотоварищу своему головой кивнул.

 

– Зови служек. Пущай могилу копают. Издох пес государев. Туда ему и дорога, кровавому.

 

– Иди с миром, – второй монах вздохнул да глаза мертвому прикрыл.

 

– Ты пошто это, Филипп, так к извергу ентому проникся? Али не знаешь кто он есть таков? – удивился Прохор да на лицо бледное мертвое тряпицу грязную кинул.

 

– Знаю, – Филипп ему ответил. – Только все эти годы, что у нас взаперти сидел, он в молитвах провел.

 

– Не отмолить было своих грехов ему тех, окаянному, – Прохор ногою тело мертвое пнул да в его сторону плюнул.

 

– Эх, Прохор, – Филипп вздохнул. – Не за себя он все енто время Бога просил! Он грехи государя нашего замаливал, – перекрестился монах и тихо добавил: – Земля тебе пухом, раб божий Федор Басманов!