Читаем Песенник полностью

На Тихорецкую состав отправится —Вагончик тронется, перрон останется.Стена кирпичная, часы вокзальные,Платочки белые, платочки белые, платочки белые,Платочки белые, глаза печальные.Начнет выпытывать купе курящееПро мое прошлое и настоящее.Навру с три короба — пусть удивляются.С кем распрощался я, с кем распрощался я, с кем распрощался я,С кем распрощался я вас не касается.Раскроет душу мне матрос в тельняшечкеКак тяжело ему так жить, бедняжечке,Сойдет на станции и распрощается.Вагончик тронется, вагончик тронется, вагончик тронется,
Вагончик тронется, а он останется.На Тихорецкую состав отправится —Вагончик тронется, перрон останется.Стена кирпичная, часы вокзальные,Платочки белые, платочки белые, платочки белые,Платочки белые, глаза печальные.

А в нашу гавань заходили корабли…

А в нашу гавань заходили корабли, корабли —Большие корабли из океана.В каютах веселились моряки, морякиИ пили за здоровье атамана.В одной каюте шум и суета, суета —Пираты наслаждались танцем Мэри,А Мэри танцевала не спеша, не спешаИ вдруг остановилася у двери.
В дверях стоял наездник молодой, молодой, —Пираты называли его Гарри:«О, Мэри, я приехал за тобой, за тобой».Глаза его как молнии сверкали.«О, Гарри, Гарри, Гарри, ты не наш, ты не наш,О, Гарри, ты с другого океана.О, Гарри, мы расправимся с тобой, о Боже мой», —Раздался пьяный голос атамана.Вот в воздухе сверкнули два ножа, два ножа —Пираты затаили все дыханье.Все знали, что дерутся два вождя, два вождя,Два мастера по делу фехтованья.На палубу свалился теплый труп, теплый труп,И Мэри закричала задыхаясь:
«Погиб наш атаман, застонет океан,И нашим атаманом будет Гарри!»А в нашу гавань заходили корабли, корабли —Большие корабли из океана.В каютах веселились моряки, морякиИ пили на поминках атамана.

Во имя Джона…

Во имя Джона я во Вьетнаме был,Мой серый лайнер там городок бомбил,И в залп зенитки мой лайнер запылал,И я свою волну поймал — на землю передал.Под облаками наш самолет горитИ вместе с нами на землю он летит,И жить осталось каких-то пять минут —Вот в цинковых коробках нас в Америку везут.
Горят моторы — кругом огонь и дым,Дерутся двое, а парашют один,Дерутся двое — я все слабей, слабей,Лежу с пробитой головой у самых у дверей.Я «Вальтер» вынул и на курок нажал —Мой бортмеханик к моим ногам упал,Мой бортмеханик кричит, что это ад.Ой, мама, мама, мама, забери меня назад.Мы новобранцы, нас повезут в Ханой,Мы не избрали себе судьбы иной.Там партизаны стреляют всех подряд —Бросайте автоматы и бегите все назад!

В. Раменский

Колода карт

Перейти на страницу:

Похожие книги

Недосказанное
Недосказанное

Свободны от связи, но не друг от друга… Пришло время выбрать на чьей ты стороне… Внешне Разочарованный дол – это тихий английский городишко. Но Кэми Глэсс известна правда. Разочарованный дол полон магии. В давние времена семья Линбернов правила, устрашая, наводя ужас на людей с целью их подчинения, чтобы убивать ради крови и магических сил. Теперь Линберны вернулись, и Роб Линберн собирает вокруг себя чародеев для возвращения городка к старым традициям. Но Роб Линберн и его последователи – не единственные чародеи Разочарованного дола. Необходимо принять решение: заплатить кровавую жертву или сражаться. Для Кэми это больше, чем простой выбор между злом и добром. После разрыва своей связи с Джаредом Линберном она вольна любить кого угодно. И кто же будет ее избранником?

Нина Ивановна Каверина , Сара Риз Бреннан

Любовное фэнтези, любовно-фантастические романы / Поэзия / Cтихи, поэзия / Стихи и поэзия
Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности
Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. В четвертом томе собраны тексты, в той или иной степени ориентированные на традиции и канон: тематический (как в цикле «Командировка» или поэмах), жанровый (как в романе «Дядя Володя» или книгах «Элегии» или «Сонеты на рубашках») и стилевой (в книгах «Розовый автокран» или «Слоеный пирог»). Вошедшие в этот том книги и циклы разных лет предполагают чтение, отталкивающееся от правил, особенно ярко переосмысление традиции видно в детских стихах и переводах. Обращение к классике (не важно, русской, европейской или восточной, как в «Стихах для перстня») и игра с ней позволяют подчеркнуть новизну поэтического слова, показать мир на сломе традиционной эстетики.

Генрих Вениаминович Сапгир , С. Ю. Артёмова

Поэзия / Русская классическая проза / Прочее / Классическая литература