Пешие прогулки

На черно-белой фотографии крупным планом был заснят он сам, а рядом прилепился невзрачного вида молодой человек с короткой стрижкой. Сколько Азларханов ни вглядывался в снимок, сделанный в зале "Лидо", человек с раскосыми глазами на тонком бледном лице с крупным ртом, портившим симметрию лица, был ему незнаком. Он не мог припомнить его, а фотография была настоящая, не монтаж, скорее всего незнакомец присел рядом с ним на секунду по сценарию и по приказу Японца в один из вечеров, когда прокурор спускался в разгар веселья выпить свой чайничек чая.

-- И кто же это? -- спросил уже спокойнее Амирхан Даутович.

-- Не узнали? Странно. Это ваш знакомый, Азат Худайкулов, отбывающий срок за убийство вашей жены, а точнее за своего дружка, Анвара Бекход-жаева, убившего Ларису Павловну.

Амирхан Даутович еще раз внимательно посмот-рел на фотографию.

-- Возмужал, не узнать... Хищный какой-то, я запомнил его почти мальчишкой...

-- Пять лет все-таки прошло, выжил, заматерел, настоящий волк, он еще дел натворит. Я ведь уже говорил вам: зло рождает только зло... -проком-ментировал Шубарин.

Слушая шефа, Амирхан Даутович вдруг вздрог-нул от неожиданной догадки: он понял ход Японца -- оттого и фотография на всякий случай. Вот оно, дело, которым тот решил повязать его на всю жизнь. Теперь Шубарин не сомневается, что прокурор у него на привязи, и крепко -- даже мысли вильнуть в сторону не может возникнуть -- вместе до гробовой доски. Старый, как мир, прием уголовников -- при-вязать кровью, мокрым делом, то есть убийством. И если что, Азат Худайкулов, приведись ему от-вечать за содеянное, скажет, что нанял его прокурор, чтобы отомстить за свою жену.

-- За что же он своего дружка так?.. Ведь росли вместе, говорят, он у того в адъютантах ходил чуть не с пеленок?

-- Было, да быльем поросло. Разошлись далеко детские дорожки, в разные стороны, оттого и месть крутая. Не сдержали Бекходжаевы свое слово... На первых порах помогали, посылки регулярно при-сылали, наведывались, матери его больной оказы-вали всяческое содействие. А потом внимание ис-сякать стало -- мало кто выдерживает испытание вре-менем -- в обузу стали Худайкуловы. Мать умерла, а перед смертью написала горестное письмо Азату и обвинила в своей смерти Бекходжаевых. Каково в тюрьме получить такое письмо от матери, зная, что ты отбываешь срок за них? И стал он жить одной мыслью, одной-единственной надеждой: ото-мстить своему вероломному другу -- других жела-ний, насколько мне известно, у него в жизни нет. И подогревали его, конечно, дружки по тюрьме, тем более узнав, что вероломный товарищ к тому же прокурор, злобный, невежественный, свирепст-вующий, задушивший поборами всех вокруг. Ведь в тюрьму, как ни парадоксально, сведения доходят быстро и в большом объеме, и о реальной изнанке жизни здесь имеют представление получше, чем в райкоме. Так что он жил, моля аллаха, чтобы не убили его врага другие, потому что год назад узнал, что есть люди, и весьма серьезные, которые уже приговорили к смерти прокурора Бекходжаева. А в той среде, где это было сказано и в которой Азат теперь не последний человек, словами не бросают-ся -- это не профсоюзное собрание, отвечать прихо-дится, репутация в уголовной среде дороже жизни.

-- Одно дело желать, другое выполнить. Ему уда-лось бежать из колонии?

-- Не совсем так. Когда я узнал вашу историю, а затем историю этого несчастного молодого чело-века, пострадавшего, как и вы, я понял, что ваши интересы совпадают. А для себя я посчитал весьма благородным поступком, если смогу помочь уста-новить, хоть и запоздало, справедливость. Я попро-сил доставить Азата в "Лас-Вегас" на несколько часов, тогда и засняли вас случайно, на память. Я хотел поговорить с ним, понять, насколько серьезны его намерения и что он за человек, можно ли по-ложиться на него. В тюрьме он прошел большую школу, рассуждал вполне здраво, а намерения его были серьезные, дальше некуда. Я обещал ему по-мочь, обговорив кое-какие условия, -- он принял их.

-- Вы помогли ему бежать? -- нетерпеливо спро-сил прокурор.

-- Нет, зачем же, побега я ему не обещал.

-- Как же тогда удалось ему совершить свою месть?

-- Ну, это несложно. Если ваш знакомый пол-ковник Иргашев мог использовать Коста на воле против вас почти полгода, так почему я не мог взять Азата из колонии всего на несколько часов. Люди Ашота, хорошо изучив привычки Бекходжаева, разработали план, и Азату преподнесли все на блю-дечке с голубой каемочкой -- вся операция заняла пять минут.

-- Значит, раскрыть это преступление будет не-просто и есть гарантии безопасности?