Пеший камикадзе, или Уцелевший

Место своего боестолкновения Егор оставил за несколько минут до прихода бойцов из роты Абулайсова, которые примчались на грохот взрыва и дымное облако, вырвавшееся в «затонированное» Егором окно. Прибытие абулайсовских к серому «недострою» на Торецкой с большой натяжкой можно было назвать как «примчались», скорее те не спеша подошли, и винить их в этом было сложно, ведь по причине непонимания происходивших в последние дни трагических событий никто не спешил умирать. С тринадцатого июня на востоке Украины произошла целая череда перипетий, приведших власти непризнанной Донецкой республики всерьёз задуматься о боеспособности сил обороны к обороне. В эфире радиостанций украинских СМИ не смолкали сообщения о повстанческих бандформированиях, выбитых из Мариуполя, заявления Министерства обороны Украины об уничтожении украинским воздушным десантом трёх автомобильных колонн ополчения южнее населённого пункта Снежное в Донецкой области. В числе потерь со стороны сепаратистов назывались: двенадцать единиц автомобильной техники, свыше сорока человек пехоты, значительное количество боеприпасов, переносных зенитно — ракетных комплексов, противотанковых ружей и стрелкового оружия… Захвачен был город Счастье. Разве было чему удивляться, когда в оборонительных сепаратистских окопах сидели: «казаки», «афганцы», «чеченцы», бывшие «зэки», белые, красные, лимоновцы, скинхеды — баркашовцы… В памяти невольно всплывали слова вооружённых вилами стариков из Счастья о том, что Счастье нужно защищать всеми силами от всего света и от самих себя… Какое боевое братство, такое и Счастье, других защитников не было. И что с того, что у себя дома они пинали бы ногами друг друга по головам? К пятнадцатому июня украинские военные подошли с севера к Луганску. В ходе ответных действий под Снежным ополченцы пленили восемь украинских десантников. Семнадцатого июня развернулись ожесточённые бои за поселок Металлист, где от минометного огня украинских военных с Весёлой горы близ Счастья погибли российские журналисты. Ну, и где, для кого счастье? Сокрушительное горе вокруг и только! Что с того, что повстанцы заявили о трех уничтоженных танках противника, а украинская сторона подтвердила сообщения о четырёх убитых со своей стороны? В этот же день поселок Металлист был взят украинской армией… А ещё Иса со своей охраной… и теперь убит Голиаф и члены его группы. Новые потери только множились, разумных объяснений этому не было, ответных мер — никаких…

Ротой Исы теперь командовал его заместитель, осетин Тимур Бероев, в связи с чем, осетинскую роту за последние сутки в шутку, конечно, не сами, — в батальоне хватало юмористов, несмотря на траур по погибшим, — прозвали «Гайдаровской», а кое — кто и вовсе — ротой Тимура и его команды.

Возвращаться в батальон, почему — то Бису показалось, неразумным. Он искренне опасался, что ротное начальство всю вину за убитых, раз он жив, возложит на него: ясного ума многим не доставало, а с фантазией — наоборот — был завидный избыток. В спешке, через прореху в редком заборе Бис пробрался на соседний участок, пересёк улицу, забрался в чужой двор и оттуда скрытно и подолгу изучал безопасность своего пока неопределённого пути, долго плутал по узким улочкам в зарослях, оказался где — то на Дубравной и неожиданно близко, за стеной, вдруг услышал глухой выстрел. Тот самый, какой свойственен, когда стреляют наверняка: или в свою голову; или производят последний добивающий выстрел в жертву, гарантирующий её смерть. Вместе с выстрелом лопнуло что — то стеклянное…

Мягко продвигаясь вдоль стены живописного дома, Довлатов первым заметил на крыльце двух мужчин с нагайками в руках и автоматами на груди, и третьего, выходящего из парадной двери с бутылкой вина и в белоснежном банном халате.

Доберман сигналом остановил Мастифа: оба замерли.

— Вы здесь один? — спросил мужчина в казачьей кубанке с красным галуном. — Ваш дом?

— Дом не мой… — сказал мужчина с вином, словно не очень остроумно шутил, — …и я — не один. Что случилось?

— Здесь, неподалёку, на Богдана расстреляли автомобиль с ополченцами, что — то слышали? Может, заметили подозрительное: людей, машины?

— Подозрительное? Кроме вас — никого… — насмехаясь, ответил тот, запахнув халат.

— Кто ещё в доме? — нагло спросил второй, играючи крутя в руке нагайку…

Довлатову второй не понравился сразу: на уровне подсознания матёрый Денис угадал в нём желторотого сидельца.

— Какое вам дело? — раздражаясь, удивился хозяин дома. — Жена…

— Вино вкусное? — наглый сметливо и по — хозяйски забрал бутылку из рук.

— Прошу предоставить дом к досмотру! — потребовал первый.

— Пошли нахуй, холуи! — сказать мужчина и глухо вскрикнул от удара под дых.

Довлатов не успел даже опомниться, как мужик в халате осел наземь и скрючился, поникнув головой до колен, держась за грудь. Оборотливый властно придержал его за махровый ворот, обтирая о белоснежное плечо нож.

— Вот бандерлоги! — прошипел он.

— Чо такое? — спросил из-за плеча Мастиф.

— Пузо вспороли лоху…

Когда казаки вошли в дом, Доберман просигналил: вперёд.