Пеший камикадзе, или Уцелевший

— Я плевать хотел с высокой кручи и вообще не знать: кто он, что он и какая у него фамилия?! — ударил комбат по столу. — Значит так, приказываю: найти мне этого инвалида — живым, мёртвым… лучше живым! А вас, как заместителя по контрразведки, — Ходарёнок ощетинился бородой на вампира, ткнув пальцем в городскую карту, — кто убеждал меня, что у нас весь город под наблюдением, повсюду наши люди, они всё видят и всё замечают без всяких биноклей…

— Слушай, Гоша, — заговорил шёпотом Игнат с Медведчуком, — с тех пор, как у нас появился этот, Бис, у комбата заметно увеличился ассортимент слов: однорукий, безногий, одноногий, безрукий… — и ведь, слышишь, ни разу не повторился?

Игорь смолчал.

— …от вас, — продолжал комбат выговаривать своё недовольство Ананьеву, — я ожидал именно этого — вы мне обещали! А в реальности: калеку никто не видел, найти не можем! Предупреждаю: ещё до захода солнца я жду от вас его труп… Тьфу!.. Результат!

От этих слов вампир порозовел, но глаза его сделались только злее.

— Так точно! — сказал он ледяным тоном, будто за секунду до этого безоговорочно решил, что ещё до полуночи, не только Биса за подставу, но и комбата за такое неуважительное публичное порицание настигнет его вампирское возмездие.

— Все свободны! — вытер Ходарёнок ладонью рот. — Медведчук! И ты, Григорий Рудольфович, прошу задержаться.

Игорь, который провёл бессонную ночь на Донецком аэропорту и хотел первым делом отоспаться, прежде, чем ломать голову, где искать этого своенравного Биса, с тоской захлопнул ежедневник и посмотрел утомлёнными глазами на Игната Жорина, который подымаясь, похлопал его по плечу: мол, в пиздюлях и в жопе ветка — ты не унывай, разведка! — именно такими зарифмованными словами в голове Игоря прозвучал дружелюбный жест Жорина. А для «вампира» Ананьева Игорь чуть переиначил: в сердце кол, в очко паяльник — нет, не причитай, начальник!

— Гриш, — на этот раз почти нежно обратился Ходарёнок к Ананьеву, — я что хочу сказать: надо брать Ясиноватую под себя. Я говорю про железнодорожный узел… Это важный для всех, но больше уверен для нас, стратегический объект — в первую очередь потому, что каждый вагон что — то везёт. Людей нам хватит — нас уже почти две тысячи. Но для начала надо аккуратно всё разведать — для этого, предлагаю, привлечь самых надёжных бойцов из роты Игоря, — комбат одарил Медведчука взглядом полным отцовского доверия, как будто похвалил сына. — А я на днях перетру эту тему с Макарычем… давно, кстати, собирались с ним повидаться, — задумчиво сказал он, вероятно, не подозревая, что всем хорошо было известно, что к Министру обороны Республики комбат ездил дважды в неделю не по своей воли и уж тем более не из дружбы, а на доклад.

— Александр Васильевич, придётся осваивать большие территории, а это ещё и сложные направления — Днепропетровское — Первомайск — Пески и Харьковское — Ясиноватая и близлежащие поселки…

— Сформируем какую — то оборонительную линию на рубеже Ясиноватая — Авдеевка, а там — посмотрим. Поставим одну роту на глиняном карьере — справятся! Будем удалённо поддерживать, ротацию почаще проводить. Отсутствие сплошной линии обороны состоящее пока из самозванных полков — то там, то здесь, и такое же «штрихпунктирное» взаимодействие при «семи командирах» нам будет пока на руку. Узловая станция… — начинай мыслить стратегически, Гриша, — …это Клондайк!

Зазвонил телефон.

— Слушаю, «Кочевник»… — представился комбат позывным. — Погоди, ты, не тараторь! Переведу на громкую связь… — комбат навёл палец на кнопку сенсорной панели и положил телефон на стол. — …Говори!

— …Короче, на «Континент» к Макееву приехали люди от Захара и положили его и охрану мордой в землю, похоже, будут паковать. Мы мимо ехали, услышали пальбу, сунулись и тут же откатили за ворота, чтоб не отсвечивать, вмешиваться не стали… Кто стрелял, неизвестно. Вроде, есть раненные, но это не точно! Что делать?

Ходарёнок переменился в лице, надув щёки, и с видом глубокой озабоченности оглядел присутствующих.

— Откуда знаешь, что от Захара? — спросил Ананьев.

— От местных. Поговаривают, будто торгаши накатали коллективную жалобу Захару на Макея, что тот работает от воров, от уголовников, обложил бедолаг немереными налогами; кто выступает против — отключает свет, угрожает барыгам и их близким расправой; изгаляется, короче…

— Сколько у них пехоты? Старшего знаешь?

— «Тяжёлых» человек десять, с ними вождь какой — то — хмурый такой ходит, как начальник гестапо — с руками за спиной. Кто такой, не знаю… Нам — то что делать?

— Ничего не делать. — Сказал Ходарёнок. — Пришлю людей, встретишь на месте, сориентируешь их.

— Понял.

Комбат отбил звонившего и набрал следующего:

— Тимур, это «Кочевник», собери людей, поезжай на «Континент». Там у директора возникли проблемы, похоже, с новым замом Кильватера Пиотровским, надо разрулить, а я сейчас позвоню кому надо.

Комбат кивнул, как будто Бероев стоял на против, и отключился.

— Так, что я говорил? — сказал комбат, внезапно забывшись.

— Кильватеру звонить собирался… — подсказал Ананьев.