Пеший камикадзе, или Уцелевший

У многих, кто оказался в зоне военных действий, мотивы воевать были самые разные, можно сказать, у каждого свои, но обнажилась и идентичность чувств, и желание противостоять обыкновенному фашизму, который советский народ однажды победил. Большинство знали об этом из школьных учебников истории с большим количеством ужасающих ошибок и противоречий, явных нестыковок, а в некоторых случаях намеренных позорных искажений, где прорывы не увенчанные успехом имели катастрофические последствия и колоссальные человеческие жертвы; где наступления не достигли цели и атаки превратились в кровавые «мясорубки»; где штабное командование зачастую ошибалось с направлением главного удара противника и как следствие несло напрасные потери. За подобными преступлениями нередко стояли циничные полководцы порой с абсолютно чудовищной оценкой солдатских возможностей и варварским отношением к личному составу, которые после, с не меньшим цинизмом, напишут многострадальную историю тысячекратно занизив потери Красной Армии, чтобы скрыть тактические и стратегические просчёты в оценке направлений ударов и мощи гитлеровской армии, обставив поражения на отдельных фронтах и их участках победой над фашистами числом потерь, списав это на сознательную готовностью советских людей к самопожертвованию. Все эти события получат свою историческую меру языком не только трусов, подлецов и предателей, но и настоящих героев и будут объяснены как необходимо для будущих поколений.

…В конце коридора, скрипнув дверью, появился размытый в засвеченном солнцем окне силуэт, твёрдо зашагавший в сторону Биса. Им оказался абхазский командир Абга Цагурия.

— К комбату? — спросил он.

— Нет, — ответил Егор.

— Кто? — небрежно мотнул Цагурия на дверь хищным подбородком на крепкой шее.

— Медведчук…

— Выходит, отыскал тебя? — улыбнулся Абхаз, на этот раз подобревшим лицом.

Бис утвердительно моргнул.

— Мы на Хмельницкого такой рейд провели, весь район зачистили! Нашли пять покойников в тот день… Что — нибудь знаешь про это?

Егор пожал плечами, не желая врать или признаваться. Знал, что признание непременно повлечёт разбирательство, требующее внятного объяснения, которого не было — всё вышло спонтанно и, пожалуй, совершенно случайно.

— По всем приметам тебе надо менять роту, слышишь? — улыбнулся Цагурия.

Бис закивал, радостно соглашаясь.

Дверь комбата с треском распахнулась и показалась осторожная голова Ходарёнка. Обычно, так открывали двери во время зачисток помещений, успел подумать Егор, и когда подозревали в подслушивании разговора через закрытую дверь: вероятно, комбат услышал за дверью голоса.

— А? Абхаз! Заходи! — строго сказал он, впустив ротного в свою темноту и живо закрыв дверь.

Егор снова остался в пустом одиночестве. Правда, ненадолго. Внезапно, почти вероломно, в его мысли проникла Анжела. Он мысленно отмахнулся от неё и представил Катю, но Анжела сопротивлялась — заполнила его голову стойким ароматом вечерних духов, отсутствующим в реальности и тем не менее перешибающим кислый запах пыльного камуфляжа недельной носки. Егор даже забыл о чём прежде думал, а через минуту в дверь вышел Игорь.

— Это все твои вещи?

Бис кивнул.

— Идём!

— Ну? — с нетерпением спросил Песков, всё это время подпирающий машину задом. — К нам?

Бис почтительно промолчал, уступая слово родному, но Медведчук не обронил ни звука.

— Чего молчим? — он развёл руками, недоумевая, с интонацией в голосе, которая позволительна разве что близкому другу или на худой конец начальнику и мягко добавил. — Нельзя ответить, что ли?

— Вези в аэропорт, — строго приказал Медведчук.

Песков на секунду замешкал, соображая, затем встрепенулся, размотал руку словно винт тяжёлого транспортного самолёта, вскинул её вверх и выдал свистящее «да» по — английски, следом схватил «замороженного» Биса за плечи и встряхнул так, что едва не сорвал протез руки.

— Бросай шмот в багажник, — радостно крикнул он Егору. — Едем!

Егор подставлял лицо ветру в открытое окно, любуясь погожим деньком, улыбаясь своей удачливости и безмятежному белесому от яркого солнца небу, по которому плыли разлохмаченные облака. Свет вокруг сиял, окрасив золотом дома, деревья и редких прохожих. Люди ждали врага в своих квартирах, там, где прятали детей и выходили по одному по крайней надобности и также быстро спешили назад. Егор с тёплой грустью вспомнил беззаботное детское лето: квас, футбол, речка, всё то, чего здесь так скоро не появится.

«Лишь бы дети не брали в руки оружие, как чеченские… — устремил он взгляд на Пескова, отыскав его в зеркале заднего вида. — Витька — торнадо, — пришло на ум. — Виктор, — он мысленно произнёс имя с ударением на последнем слоге. — Тор», — умилился Егор, вспомнив момент, когда тот от восторга или от радости, завращал рукой как винтом, узнав, что Егор едет на базу Медведей. –

Точно Тор. По — другому и не назвать».