Пеший камикадзе, или Уцелевший

— …Тем не менее, — продолжил Игорь, — Ковальчук вывел войсковую колонну на Довжанское и Червонопартизанск и закрепился в районе Изварино, блокировав автомагистраль, связывающую оба города. Мы наблюдаем, изредка обстреливаем их позиции, но они не проявляют пока никакой активности, стоят как табор. Единственным местом, где они могут форсировать Миус — это брод у Кожевни, который мы пристреляли, а вот дороги на Дьяково, Червонопартизанск и Довжанское хорошо было бы заминировать, чтобы ограничить их маневренность. Здесь мне и нужен ты. Можешь, что — то придумать? Матчастью и помощниками я тебя обеспечу.

— Неплохо бы изучить местность, — поднялся Бис и азартно припал к карте на стене, — а лучше бы организовать рекогносцировку.

— Нет проблем, решим.

— Я готов.

— Отлично. Можем, завтра?

— Пожалуй…

— Тогда стирайся, отдыхай, ешь… Что — то надо — к Ильичу, он здесь вроде завхоза. Песок познакомит, — он кивнул Витьке, который молча сидел на другом конце стола. — Выезд завтра, в семь.

Бис растянул губы в смущённой мальчишеской улыбке, значение которой трудно было с чем — либо спутать: наконец предстояло по — настоящему военное дело.

Надсадно кашляя и кряхтя, в дверях показался старик, будто сошедший с картины Ярослава Манухина. Он пошаркал мимо, вопросительно заглянув в глаза Егору, и неожиданно спросил:

— Пьёшь?

— Что? — растерялся Бис. — Нет… — соврал он, смущаясь.

— Смотри, — предупредил старик. — Узнаю, врёшь — отлучу от церкви, — закопошился он в неосвещённом углу.

— Зашибись, — изумился Егор, уставившись на ротного. — Кто он? Поп?

— Нет, — улыбнулся Медведь. — Ильич — водила и завхоз по совместительству. Не напрягайся, юмор у него такой, а так — мужик неплохой. Ильич, ты не газуй на пацана, иди сюда, знакомься, — представил он Егора.

Егор протянул руку.

— Ой, бля, это что за чертовщина? — оторопел старик, нащупав протез. — Рука — то неживая!

— Протез, — пояснил Бис.

— А меня Ильичом кличут, — представился завхоз. — «Протез» значит? С позывным ясно. А мамка — то как зовёт?

— Ильич, он тебе говорит: рука у него — протез. Позывной — Кибо, а зовут Егором. Он, между прочим, выжил в эпицентре взрыва.

— Вижу, вижу… А чего ты за него лопочешь? Немой он, что ли?

— Нормальный я, — поспешил сказать Бис.

Старик выпустил руку Егора, прежде ощупав её своими двумя, добравшись почти до плеча и, ничего не ответив снова направился в угол по делам.

— Суровый старик, — буркнул Егор уверенный, что сомнительный комплимент не будет услышан.

— Да, — улыбнулся Песков. — Ильич у нас вроде шерифа: местный закон.

— Да, какой закон? — отмахнулся старик из угла. — Ныне весь закон у олигархов и суров он только к бедным, которых официально почти одиннадцать миллионов… в том числе и я, — старик захлопнул ящик и вернулся к столу с початой бутылкой водки и тарелочкой, прикрытой газетной страницей. — Сало есть, хлеба нема: ещё не подвезли, — сказал он и поставил всё на стол. — Молодой, — зыркнул он на Витьку, — тащи кружки. Налей, — он по очереди указал кривым пальцем на каждого кому полагалось, — кроме себя. Будем знакомиться.

Песков безропотно повиновался и шустро отскочил от стола.

— Кем будешь? Откуда? Зачем явился?

— Ильич, ну к чему допрос? — встряхнул плечами Медведчук.

— Чего вдруг допрос, командир? Я этой вашей хитрой грамоте не обучен. У нас обычное знакомство, как положено у людей. Как нам ещё узнать друг друга?

— Егор из Москвы, кадровый военный, — сказал ротный, — сапёр…

— Да что вы за него говорите? — возмутился Ильич снова, нахмурив густые брови. — Сами сказали: не немой!

— Зовут меня Егор, — заговорил Бис, — родился, крестился, учился, служил в войсках, подорвался в Чечне на фугасе, теперь здесь…

— Ммм… — жуя сало, промычал старик, двигая прокуренной бородой на лице. — Воевать значит пожаловал?

— Вроде того.

— И зачем тебе? До сих пор ещё не понял, что тебя уже однажды наебали?

Егор насупился: что — то из этой «оперы» он прежде слышал, но с ним вроде иначе поступили, хотя всё о чём говорил старик, он отлично понимал.

— После Афгана я решил: мы поумнели, — Ильич заговорил приглушённым бархатным голосом, — потому что поняли, что был страшный обман компартии — ошибка такая общей численностью в тридцать два мотострелковых батальона на БМП, которые там сгинули не за что. Потом пиндосы как тараканы полезли в Ирак и в Афган… О, думаю: мы точно умнее, а они как говорил один задорный сатирик, совсем тупые. А сейчас смотрю: нет, с чего нам умнеть? Мы себе Афган придумали, — загнул он крупный как сарделька большой палец, — придумали Чечню, — он загнул указательный поверх большого и, бросив счёт, махнул рукой в сторону как ковшом экскаватора, — дальше придумаем Африку или Ливанту какую — Сирию с Ливией и опять погоним туда пацанов за каким — то хером!

«Вот от кого услышал Песок про Ливанту» — улыбнулся Бис.

— Сегодня третье воскресение июня, день медработника. Звонил в Славянск, поздравил сестру, им из Юрковки привезли трёх местных ополченцев, мёртвыми — с боем прорывались через блокпост Нацгвардии… Все молодые и безусые…