Пешка королевы

– Ого! – рассмеялся Криденс, легко отбив клинок. – Ты даже целиться научился. Сколько ты выбил на экзамене, пока я тебя не избил? Два из десяти? Арлисс еще не видел такого позора.

Я сжал руки за спиной – они буквально чесались ударить его.

– Зачем ты это делаешь?

– Делаю? Элвин, что именно? – Криденс снова принялся подкидывать свой кинжал. Мой вонзился в клумбу рядом с розовыми орхидеями.

– Злишь меня.

– Потому что это весело. И потому что мне скучно, – рассмеялся Виета. – А ты такой смешной, когда злишься. Кстати, хорошо, что снял флер. У тебя никакого вкуса, а на эту мордашку хоть посмотреть прият… Э-э-эй, ты меч-то возьми!

Строго говоря, Криденс прав: дольше минуты против сильного противника я не продержусь. А волшебники Нуклия пострашнее наемников на Острове. Такие, как Криденс, тренируются с раннего детства. И неудивительно: поводов хватает. Подосланные убийцы – часто люди, потому что почувствовать их во сне сложнее для волшебника. Они бьют кинжалом в спину – кстати, для такого удара тоже нужна сноровка и рассчет, ведь бить нужно точно в сердце. Попадешь в легкое, и волшебник вроде Шериады протянет на одной магии столько, что успеет раз десять тебя прикончить. Впрочем, Шериада протянет куда дольше. Она, наверное, смогла бы даже жить с такой раной без особых неудобств, пока магия не восстановит ее тело.

Я как-то спросил об этом Сиренитти, но против обыкновения отвечать она отказалась. Не считать же ответом возмущенное: «Иди учи общее целительство!»

Итак, против монстра, тренировавшегося убивать лет с пяти, если не раньше, я действительно продержусь хорошо если минуту. Наш прошлый поединок с Виета продлился дольше лишь по одной причине – Криденсу хотелось как следует меня унизить.

Сейчас он хотел чего-то другого, потому что ушел в глухую оборону, позволив мне гонять его по оранжерее. Мои атаки Ворона явно не беспокоили, но ни обезоружить меня, ни заставить защищаться он почему-то не пытался. Хотя мог.

Мы сделали так кругов пять, пока я не выдохся.

– Хватит? – поинтересовался Криденс. – Успокоился?

Я опустил меч и, тяжело дыша, прошел к искусственному роднику. Пару мгновений спустя Ворон присоединился ко мне.

– Что-то случилось?

– Ничего, что касалось бы тебя! – огрызнулся я и тут же об этом пожалел: Криденс вмиг оказался рядом и – я даже меч поднять не успел – прижал свой клинок, уже в ножнах, к моей шее, одновременно заломив мне руки.

Я выронил меч и замер.

– А теперь успокоился? – повторил Криденс. Дождался того момента, когда я уже не мог говорить от удушья и только тогда отпустил. – Не груби. Я – не твой слуга, чтобы ты на мне срывался.

На языке вертелся ядовитый ответ, но, пожалуй, я слишком хорошо для него воспитан. К тому же, Криденс прав.

– Извини, – выдавил я.

Криденс поднял брови.

– Ты ставишь меня в тупик, Элвин. То ведешь себя как маг, то как человек, – он сел на скамью у пруда, заросшего кувшинками. – Может, определишься?

Я поднял меч и вернул его в ножны. Требовался еще по меньшей мере час упражнений: укреплять руки (мой вечный недостаток), позаботиться о растяжке. И, конечно, разрабатывать пальцы – для демонолога это очень важно. Байен советовал попробовать фокус с монеткой – тот, детский, когда она якобы исчезает на глазах у изумленного зрителя. Я до сих пор не мог с ней справиться – легче было заставить монетку исчезнуть совсем, чем ловко ее спрятать.

Но Криденс словно чего-то ждал. Я вдруг почувствовал себя в ловушке. Сердце екнуло, дыхание участилось. Я прижал руку к груди – так, чтобы Виета не видел. Там неожиданно закололо.

– Утром ты узнал, что Рэйвен Серкис умер, – сказал Криденс, наблюдая за мной. – И ты расстроился. А сейчас что не так?

Я круто обернулся.

– Ты мне солгал! Ты сказал, что он путешествует с посольством!

– Он и путешествовал какое-то время. И Сиренитти тебе тоже солгала, – пожал плечами Криденс. – Письма ведь она писала? Откуда мне было знать? Может, была причина? Может, ты голову потеряешь, когда узнаешь? И ты, кстати, потерял.

В ловушке и беспомощный. Сердце словно обросло иглами и ворочалось в груди. По оранжерее пронесся ледяной ветер.

– Элвин, Повелительнице не понравится, если ты заморозишь ее растения. Она питает странную слабость к садам, ты разве не слышал?

– Просто оставь меня в покое, – прошептал я.

– Тебя оставь, и ты руки на себя наложишь. Я твое настроение отсюда почувствовал, когда вы еще из кареты не вышли. Садись, расскажи в чем дело. Станет легче.

Он похлопал по скамье, приглашая. Орхидея на длинной гибкой ветке над ним покачнулась, хотя ветер уже унялся. Интересно, могут цветы шпионить на Шериаду?

– Господи, ну тебе-то какое дело? – воскликнул я, когда двери оранжереи захлопнулись чуть не у меня перед носом.

– Абсолютно никакого. Но еще чуть-чуть, и ты перестанешь себя контролировать. Магия тебя сожжет, а Повелительница приказала присматривать за тобой. Как думаешь, кого она первым обвинит в твоей смерти? Уж конечно не себя, что бы она с тобой ни делала. Поэтому будь добр, сядь и выговорись. Я сделаю вид, что мне интересно.