Пески времени

– Да уймись ты! – закричал Рикардо. – Я не сделаю тебе ничего дурного. Это военный самолет-разведчик. Нас могли заметить, поэтому надо поскорее отсюда убраться.

Рикардо прижимал ее к земле до тех пор, пока она не перестала сопротивляться. Из горла ее вырывались странные сдавленные звуки, и он понял, что она рыдает. Несмотря на весь свой опыт общения с женщинами, Рикардо был сбит с толку. Он лежал поверх бьющейся в истерике монахини, обладавшей словарным запасом грузчика, и не представлял, что делать дальше. Для начала он попытался ее успокоить.

– Сестра, нам необходимо как можно скорее найти какое-нибудь укрытие. Возможно, пилоты уже сообщили своему руководству о нашем местонахождении и через несколько часов солдаты начнут прочесывать местность. Если ты хочешь попасть в монастырь, то сейчас встанешь и пойдешь со мной.

Немного подождав, Рикардо осторожно поднялся, сел рядом с рыдавшей монахиней и стал ждать, пока ее рыдания не стихнут.

Наконец Грасиела села. Лицо было перепачкано, волосы растрепались, глаза покраснели от слез, и все же при виде ее красоты сердце Рикардо сжалось от боли, и он тихо произнес:

– Прости, что напугал. Обещаю, что впредь постараюсь вести себя осторожнее.

Грасиела посмотрела на него своими ясными карими глазами, в которых блестели слезы, но Рикардо так и не понял, какие мысли бродили в ее голове, поэтому со вздохом поднялся с земли и сообщил:

– В окрестностях множество пещер. Расположимся на ночлег в одной из них, а на рассвете продолжим.

Царапины от ее ногтей кровоточили, но, несмотря на случившееся, его настолько тронула ее беззащитность и хрупкость, что ему ужасно захотелось ее приободрить, но он попросту не знал, что сказать.

На протяжении веков ветра, ливни и землетрясения способствовали возникновению пещер, поражавших своим разнообразием. Одни напоминали неглубокие выемки в камнях, а другие представляли собой бесконечные лабиринты, в которые не ступала нога человека.

В миле от того места, где путники заметили самолет, Рикардо обнаружил пещеру, полностью удовлетворявшую его запросам. Низкий вход был почти полностью скрыт кустарником.

– Подожди меня, – сказал он спутнице и, раздвинув кусты, вошел внутрь.

В пещере было темно, слабый свет проникал туда только через вход. Трудно было определить истинные размеры пещеры, но это было и неважно, ведь путники не собирались ее исследовать.

Рикардо вернулся к поджидавшей его Грасиеле:

– Вроде бы безопасно. Ты иди внутрь, а я скоро вернусь, только наберу веток, чтобы замаскировать вход.

Подождав, пока Грасиела скроется в пещере, он задумался, обнаружит ли ее там, когда вернется. Рикардо вдруг осознал, что совсем не хочет, чтобы она ушла.

Проследив за удалявшимся Рикардо, Грасиела в отчаянии опустилась на холодную землю и взмолилась: «Господи, я больше не выдержу. Прошу, вызволи меня из этого ада».

Она действительно пребывала в аду. С самого начала. С самой первой встречи с Рикардо Грасиела боролась со своим влечением к нему, вспомнила мавра. «Я боюсь себя, того зла, что сидит во мне. Я хочу этого мужчину, хотя не должна испытывать ничего подобного». Она потому и решила отгородиться от Рикардо стеной молчания, тишины, как было при жизни в монастыре, но сейчас, без строгой дисциплины, без молитв, без ежедневной рутины, Грасиела обнаружила, что не в силах изгнать поселившийся в душе мрак. На протяжении многих лет она боролась с сатанинскими желаниями своего тела, пыталась изгнать из памяти преследовавшие ее звуки, стоны и вздохи, что доносились из постели матери.

Мавр с вожделением смотрел на ее обнаженное тело, но не хотел прикасаться к нему: «Ты совсем ребенок…» Она его уговаривала, а потом на протяжении многих лет пыталась забыть ощущение его плоти внутри своего тела, забыть ритмичное покачивание их сплетенных тел, заставлявшее ее наконец-то чувствовать себя живой.

Грасиела вспомнила крик матери, «Ах ты, сука!» – и слова хирурга, что она слишком красива, чтобы уродовать ее лицо шрамами.

Годы молитв должны были очистить Грасиелу от чувства вины, но все оказалось напрасно: едва взглянув на Рикардо Мельядо, она вспомнила прошлое. В детстве она мечтала о таком мужчине, как Рикардо: красивом, нежном и добром. И когда он был рядом, когда прикасался к ней, все ее тело тут же охватывало пламя страсти, сопровождаемое глубоким чувством стыда. «Я невеста Господа, и, предаваясь нечестивым мыслям, чувствую себя предательницей. Я принадлежу только ему. Так прошу: помоги же мне, избавь от нечестивых помыслов».

Грасиела отчаянно старалась сохранить разделявшую их с Рикардо стену молчания, проникнуть сквозь которую мог только Господь. Эта стена защищала ее от дьявола, но хотела ли она этого – вот в чем вопрос… Когда Рикардо повалил ее и прижал к земле, перед ее мысленным взором возник мавр, занимавшийся с ней любовью, монах, пытавшийся ее изнасиловать, и, охваченная паникой, именно от них она пыталась отбиваться. Так ей хотелось думать, но она была вынуждена признать, что это неправда: боролась она с собственным желанием.