Песнь Кобальта

Вспоминал, как улыбалась светло, как глаза сияли, когда вместе были. И сердце в груди сжималось, мешая дышать.

Все в прошлом осталось. Другой Дэниэль стала. Не смотрела больше в его сторону, не разговаривала. Стоило ему появиться поблизости, как замыкалась, опускала глаза в пол и уходила тихо, стараясь не оставаться рядом с ним наедине.

А он зверел, бесновался от этого, но ничего не мог исправить. Потому что сделал свой выбор.

Он должен был поступить так, как того требовал закон, а иначе все не имеет смысла, иначе перестанет уважать самого себя.

Несколько раз пытался с ней поговорить. Ни о чем, просто так, чтобы почувствовать тепло, которое исходило от нее, и которого теперь так отчаянно не хватало. Дэниэль отвечала односложно: да, нет, не знаю, хорошо. Хотелось встряхнуть ее, но не смел даже прикоснуться, боясь что эмоции из-под контроля вырвутся. Больше всего задыхался, оттого что в глаза не смотрела. Даже когда напротив стоял к ней обращаясь, взгляд не поднимала выше груди. А так хотелось, чтобы как прежде смотрела, и в глазах лучилась любовь, которую теперь скрывала, отталкивала всеми силами.

Слышал однажды, как Бэйрут приходил, чтобы обсудить с ней церемонию. Сидел в своем кабинете, превратившись в слух. Слушал, дурея от ревности черной, от невозможности что-то изменить, от осознания, что это его собственный выбор.

Зверь внутри него был готов сорваться с места, разорвать в клочья соперника, схватить Дэни и унести ее далеко в горы, туда где никто, кроме него, найти не сможет.

Она была спокойна, вежлива, собрана. В голосе даже пару раз проскочила улыбка, когда Бэйрут с присущим ему задором отвесил шутку. В этот момент глаза кровью налились, кулаки сами собой сжались от желания убивать.

Что же дальше будет? Если уже сейчас, когда между ними еще нет ничего, его так крутит, выворачивает наизнанку? Как он сможет сдерживаться потом, когда мужем и женой станут? Когда будет знать, что каждую ночь она ложится с другим.

От мыслей этих выть хотелось, на стену бросаться от бессилия.

***

Неделя до помолвки пролетела незаметно, обернувшись изощренным адом, пытками жестокими.

По традициям, если девушка осталась без семьи, вести ее камню ритуальному должен был главный мужчина клана.

И как? Как он мог за руку отвести ее к другому? Взвилось все внутри против такого решения.

И реакция Дэни на все происходящее вызывала в нем гнев еле сдерживаемый. Думал: что воспротивиться, всеми силами будет церемонию откладывать, срывать. Скандалов ждал, обвинений, выяснений отношений. Что угодно, но только не это равнодушное согласие, с которым она восприняла новость о замужестве. Отстраненная, сдержанная, ни словом, ни взглядом недовольства не показывала. От этого дракон, что внутри сидел, в ярость приходил неописуемую. Его-то самого рвало на части от происходящего, а она просто смирилась.

И вроде все правильно. Все так, как он хотел, но черт побери, от этого не легче.

И вот вечер настал, когда помолвка должна была свершиться. По обычаям отвезти он ее должен был к месту, где ритуал пройдет. Еще одна пытка, проверка на стойкость.

Велл ожидал ее внизу у дверей. Руки в кулаки сжал, в карманы спрятал, чтобы не заметила, и смотрел на черное небо небо, на круглую тяжелую луну, настырно светившую прямо в окна. Раньше ему нравилось полнолуние, а сегодня он его ненавидел всей душой.

Сзади послышались тихие неуверенные шаги. Ее шаги. Он узнал бы их из тысячи других. На миг прикрыл глаза, собираясь духом, а потом с трудом удерживая невозмутимое выражение лица, обернулся к ней.

И тут же словно парализовало, прибило к земле так, что ни шевельнуться, ни шага ступить.

Дэниэль стояла посреди широкой лестницы. В простеньком платье цвета драконьей кости, до самого пола: облегающем хрупкую фигуру. Волосы наверх собраны, открывая шею изящную, и лишь несколько прядок выбивалось, красивыми локонами падая на плечи. Нежная кожа будто светилась, а на щеках нежный румянец алел. Пухлые губы, искусанные от волнения, как бутон розы алой. Вся такая маленькая, хрупкая, что нестерпимо хотелось к себе прижать и не отпускать никогда.

Ни единого украшения на ней не было. Даже тот кулон с янтарем, что он дарил, и что раньше носила не снимаючи, теперь исчез. Полоснуло от этого больно. Вроде мелочь такая, а оказалась важна. Хотелось, чтобы у нее хоть что-то осталось от него, на память.

Девушка смотрела на него. В этот раз не скрываясь, не прячась, прямо в глаза. И ничего в этом взгляде он не смог прочитать, кроме горечи. Приподняв подол, осторожно спустилась вниз и подошла к нему. Остановилась на расстоянии вытянутой руки, все также не отрывая взгляда. Так хотелось дотронуться, просто прикоснуться к ней, но Вэлл не мог даже пошевелиться. Смотрел на нее во все глаза, будто наглядеться пытался до того, как чужой невестой станет. Не мог ее отпустить, но и как удержать рядом — не знал. Выбор сделан, и пути назад нет.

— Идем, — бесцветно прошелестела она, направившись к дверям, — нас ждут.