Песнь копья

Из полыхавшего как само Пекло поселения вырвался демонический скакун. Он подбежал к Голему, истекающий дымом, разгорячённый, загарцевал, рыча и радуясь устроенному пожару. Пока крепкая рука не взяла чудовище под уздцы.

— Молотодержец и все апостолы, — пробормотала Райла, удерживая свою испуганную кобылку от бегства, — что же это за чудовище?

Хш-ш-ш-ш-ш-ш-ш.

— Иной скакун не смог бы везти меня, но это призванное существо осилило ношу.

— Он — кошмар?

Хш-ш-ш-ш-ш-ш-ш.

— Порождён ли конь Идом

[63]? Нет. Этот скакун принадлежит к благородной плеяде зверей Понгемониуса[64], которых можно призвать в наш план. Идём, Фринна Белая Ворона, деревня Холмы, откуда я отправился на охоту, неблизко, а ночь ещё молода.

Они не стали подниматься в сёдла, не стали зажигать факелы, следуя скрытным охотничьим привычкам. В пору новолунья идти без света оказалось непросто, однако путники не спешили.

— Сёстры святой Малены ничему подобному не учили. Возможно ли, что они и сами не знали об этом чудовище? Откуда оно появилось?

Хш-ш-ш-ш-ш-ш-ш.

— Из Дикой земли. Маленитки ещё лишь изучают эту угрозу, но в Ривене и Ридене с ней уже борются. Хищная плоть выходит в пограничные области, кормится зверем, нападает на маленькие глухие селения.

— Но в большом мире об этом ни слова не говорят, — нахмурилась Райла, осторожно шагая в темноте.

Хш-ш-ш-ш-ш-ш-ш.

— Те, кому надо знать, уже знают, Фринна Белая Ворона. Короли и маги запада приняли меры. Но они поспевают не везде.

— И там, где не поспевают они, появляешься ты? Почему тебе известно о хищной плоти, а другим охотникам нет? Сколькие из нас погибли от неё, потому что не знали?

Хш-ш-ш-ш-ш-ш-ш.

— Слишком много вопросов. Мне известно о троих, может быть, их больше. Прошу, не начинай попрекать. Вестеррайх уже лихорадит, — чудовища, эпидемия, нарождающийся голод и угроза возобновления войны. Знание о хищной плоти сделает только хуже, но никого не спасёт.

— Это не тебе решать! — возразила Райла горячо.

Хш-ш-ш-ш-ш-ш-ш.

— Не мне. Но те, кто вправе, уже решили, и я понимаю их мысли. Меры принимаются, на этот раз запад будет готов к вторжению из Дикоземья, не так как пятнадцать лет назад.

— Не сравнивай очевидную угрозу и незаметную болезнь, которая способна поглотить…

Хш-ш-ш-ш-ш-ш-ш.

— Известная угроза соединяет людей, а неизвестная лишает разума. Не зная, откуда ждать удара, они будут бить сами, бить на упреждение, бить друг друга и окажутся не готовы, когда настоящий враг придёт. Мы, Фринна Белая Ворона, маленькие детали в огромном механизме мироздания. Нам следует знать наше место.

Женщина хотела бы возразить, но не смогла, ибо действительно знала своё место и предел своего влияния на Валемар. Райла спросила себя, готова ли она была оставить миссию, ведшую все эти годы и отправиться рассказывать народу о том, что якобы выбиралось из Дикоземья всё ближе к их жилищам? Да и потом, Голем из Беркагоста не ошибался в своём понимании людей, — страх убивал в них разум. И всё же… на душе от этих мыслей становилось премерзко.

Они шли вместе по лесной дороге, которую когда-то проложили подводы, гружённые брёвнами. Гигант скупо описал повадки хищной плоти, приметы её появления и способы борьбы. Он передал Райле ещё две склянки полынного масла и посоветовал обзавестись горючей жидкостью, ибо хищная плоть боялась огня.

— Как и любая другая, — ответила на это охотница, пряча дар в перемётную сумку.

Они расстались перед восходом солнца, когда наступила пора благословенной свежести и прохлады, когда роса выступила на листве, а воздух сделался особенно вкусным.

Хш-ш-ш-ш-ш-ш-ш.

— Здесь наши пути разойдутся. Возможно, мы никогда больше не встретимся, но если встретимся, то при совершенно иных обстоятельствах. Не лезь на рожон, Фринна Белая Ворона.

— Что есть жизнь охотника, если не отчаянный поиск рожна собственным животом? — осклабилась Райла, косясь на великана.

Хш-ш-ш-ш-ш-ш-ш.

— Жизнь — это миссия. У меня есть одна. Есть ли у тебя?

Ответ не требовался.

Голем из Беркагоста тяжело поднялся в седло коня-великана и направил чудовище в леса. Скоро громовая поступь копыт стихла. Райла ещё какое-то время простояла на заброшенной дороге, предвидя новый жаркий и душный день. То было лето одна тысяча шестьсот пятидесятого года Этой Эпохи, либо же пятнадцать тысяч двести тридцатого года от Пришествия Первых Скитальцев. Вестеррайх постигли многие беды в тот год, и Райла видела их своими глазами. Но здесь и сейчас она, потерянная раненная душа, позволила себе ненадолго забыть о непорядке во внешнем мире. Дышать. Просто дышать. Просто быть.

Позже она ехала навстречу рассвету, бубня под нос одну из солдатских песен своей юности; даже усталость казалась приятной в кой-то веки. Вот доберётся до деревни Холмы, купит еды, заплатит людям за постой их же монетами, соскребёт с себя многодневную грязь, передохнёт. А потом продолжит путь с новыми силами. Ведь где-то там, в мире прятался человек, которому Райла должна была сказать несколько слов, — тот, кому она задолжала свою жизнь, и которого ещё не поблагодарила.