Песнь копья

Она была ещё очень красива в свои тридцать четыре года. И не только той дикой необузданной силой, которая отталкивает южан, привычных к мягким и покорным феминам, но как женщина с чистой кожей и яркими глазами, чувственными губами и длинной шеей. Йофрид обладала королевской статью, телом богини войны и полной грудью матери. Но прежде всего зеркало показывало ей седые нити в рыжей гриве волос да крохотные морщинки в уголках глаз. Йофрид вспоминались слова старой Орзы, которая в юности слыла красивейшей женщиной севера: «старость — единственный враг, которого побороть нельзя».

Слуги донесли, что застолье готово, но конани запретила торжество, пока не прибудут гости. Рассевшиеся по скамьям хирдквинне обходились закусками. Они не подозревали о том, что творилось в голове их предводительницы, мысли несли ориек дальше по волнам, навстречу страху неизвестного и надежде на лучшее.

— Прилетели! — в дом вбежала девчушка, поставленная дотоле высматривать гостей.

Музыка заиграла громче и Йофрид выступила на освещённый двор вместе с шаманками и несколькими лучшими своими воительницами, чтобы встретить чародеев. Те явились верхом на дивных конях и уже передали поводья. По случаю торжества юнец облачился в красивый светлый плащ с рукавами и откинутым капюшоном; он сверкал красивой улыбкой и старался, казалось, поприветствовать каждого знакомца, а знал Обадайя всех наперечёт. Его учитель оставил своё прежнее одеяние — чёрный рукавный плащ с глубоким капюшоном, скрывавшим половину лица. Этот высокий, широкоплечий муж дымил трубкой и улыбался исподволь, приближаясь к Йофрид. Невнятное волнение прокатилось волной по её телу.

— Добро пожаловать!

— То, что сказал я в день нашей встречи, — улыбнулся Майрон Синда шире, протягивая руку.

Ладонь Йофрид была горячей, шершавой от мозолей и очень сильной, как он помнил. Рукопожатие затягивалось, хотя и не перерождалось в глупое состязание. Два человека прислушивались к своим чувствам до тех пор, пока Обадайя не обратился к учителю:

— Всё хорошо?

— Задумался.

— Я тоже, — конани отпустила бронзовые пальцы. — Спасибо, что принял приглашение, почтенный.

Поначалу в долгом доме царило некоторое напряжение. Маг воссел по правую руку от конани, а по правую руку от мага усадили его ученика. Ещё дальше села первая хирдквинне. По левую руку от конани оказались её доверенные советницы-шаманки. Со всех сторон глядели настороженные глаза.

— Играйте! — приказала Йофрид. — Пусть тарелки и роги не пустуют!

Майрон ел с аппетитом проснувшегося по весне медведя, не держась глупых южных обычаев и не стесняя ими простых воительниц. Йофрид понимала, что это делалось намеренно, — её хирд сбрасывал оковы трепета перед неизвестной силой и над столами рождалось веселье. Конани сама подливала в рог владыке Ладосара и посвящала ему здравицы.

— Не поведаешь ли нам, почтенный, как ты усмирил Кнуда Косолапого? — Её сильный голос привлёк много внимания и заставил музыку стать тише. — Мы хотели бы послушать историю твоего подвига! Возможно, кто-то сложит драпу!

— Не было никакого подвига, — ответил Майрон Синда, проливая внутрь рога с мёдом немного мандрагоровой ракии. — Этот человек оказался из тех, кто не желает слушать, когда ему говорят! Не владел он речью уст, но владел речью мечей! Но я и в ней оказался красноречивее!

Раздался хохот, — северяне очень любили ладно сложенное слово и считали остроумие великим божественным даром. Только Оби скорбно опустил взгляд в тарелку.

Отрёкшийся маг сделал большой глоток и позволил рыжеволосой конани наполнить его вновь. Она почувствовала, как взгляд из темноты капюшона скользил по её лицу. Жгучий, жгучий взгляд.

— А что же эригманы? — продолжила Йофрид, утирая со лба испарину. — Они ведь тоже достигли Ладосара. Не то чтобы нам было дело, завтра уж убудем, но всё же.

Синда осклабился, полыхнули на миг янтарные угли, но этого никто не заметил.

///

После того, как на Безлюдном берегу поднялся до небес огненный столб, Майрон вернулся к торгасту. Усталость поселилась в его теле, но пока, с помощью дыхания, удавалось сохранять силы. Полёт был краток и закончился за скальной грядой, рассекавшей береговую линию.

Отрёкшийся маг спустился с неба на глазах у многих встревоженных людей, не таясь, не медля. Он пробудил Светоч Гнева, но пока держал его остриём к земле, позволял всем рассмотреть себя, проникнуться чувством смертельной угрозы.

— Там горит упрямый стиггман со всеми своими людьми! Он не желал слушать, и вы повторите его судьбу, если тоже не пожелаете!

Десятки хирдманов с оружием в руках следили за ним, стоявшим на фоне полыхавшего неба. Среди них был шаман, кривоногий и сутулый человек с раскосыми глазами, куцей бородёнкой. Его аура источала эфемерный запах моржового жира, трав и трескучего мороза.

— Кто ты, чужак? — спросил интуит на сканди. — И чего хочешь от нас?

— Я хозяин земли, на которой ты стоишь, говорящий с духами! Я хозяин воды, которую ты пьёшь, мяса, которое ешь, воздуха, которым дышишь! Я желаю говорить с вождём немедленно!