Песнь крови

Уроки конного боя оказались весьма мучительным занятием. Их учили выбивать друг друга из седла копьем или мечом. Из-за того, что Норта хорошо ездил верхом и вдобавок в последнее время обрел вкус к драке, все они регулярно падали и получали множество мелких травм. Кроме того, они начали обучаться нелегкому искусству стрельбы из лука с коня, неотъемлемой части испытания конем, которое им предстояло пройти менее чем через год. Ваэлину и обычная-то стрельба из лука давалась нелегко, а уж попасть в тюк сена с расстояния двадцати ярдов, извернувшись при этом в седле, представлялось почти невозможным. Норта же попал в цель с первой попытки и потом не промахивался.

– Научи меня, а? – попросил его Ваэлин, опечаленный очередной безнадежной тренировкой. – А то я почти не понимаю, что говорит мастер Ренсиаль.

Норта уставился на него пустым, равнодушным взглядом, к которому они уже успели привыкнуть.

– Это оттого, что он псих, который несет всякий бред, – ответил он.

– Ну да, у него явно проблемы, – с улыбкой согласился Ваэлин. Норта ничего на это не сказал. – Так если бы ты согласился помочь…

Норта пожал плечами:

– Ну, если хочешь…

Оказалось, что никакого особого секрета там не было: надо было просто больше тренироваться. Каждый вечер, после ужина, они упражнялись по часу, а то и больше, и Ваэлин раз за разом промахивался мимо, а Норта его наставлял:

– Не вставай на стременах перед тем, как выстрелить… тетиву оттягивай до самого подбородка… Стреляй, когда почувствуешь, что копыта лошади оторвались от земли… Целься выше…

Миновало пять дней, прежде чем Ваэлин наконец-то сумел попасть в тюк, и еще три дня, прежде чем он набил руку достаточно, чтобы попадать в цель почти каждый раз.

– Спасибо тебе, брат, – сказал он как-то вечером, когда они возвращались в конюшню. – Вряд ли я бы сумел научиться этому без твоей помощи.

Норта бросил на него непроницаемый взгляд.

– Ну, я ведь был у тебя в долгу, не так ли?

– Мы же братья. Какие между нами могут быть долги?

– Послушай, ты что, и впрямь веришь всему этому вздору, который несешь?

В тоне Норты не было яда – всего лишь вялое любопытство.

– Мы называем друг друга «братьями», но ведь кровь в наших жилах разная. Мы просто мальчишки, которых помимо их воли засунули в этот орден. Тебе не приходило в голову, что было бы, если бы мы встретились в другом месте? Кем бы мы стали, друзьями или врагами? Наши отцы были врагами – ты это знал?

Ваэлин покачал головой, надеясь, что, если он промолчит, этот разговор закончится быстрее.

– О да! Когда я был маленьким, я нашел в доме своего отца потайной уголок, откуда можно было подслушивать разговоры у него в кабинете. Он часто говорил о твоем отце, и без особой любви. Он говорил, что это крестьянин-выскочка и что мозгов у него не больше, чем у боевого топора. Он говорил, что Сорну следует держать под замком, пока его услуги не потребуются для войны, и что он понять не может, почему король вообще прислушивается к советам подобного олуха.

Они остановились лицом друг к другу. Глаза у Норты горели знакомой жаждой драки. Плюй почуял напряжение, вскинул голову и заржал.

– Ты нарочно пытаешься меня разозлить, брат, – сказал Ваэлин, похлопывая коня по шее, чтобы его успокоить. – Но ты забываешь: у меня нет отца. Так что твои речи не имеют смысла. Отчего ты теперь не радуешься ничему, кроме битвы? Отчего ты так жаждешь драки? Это помогает тебе забыться? Облегчает твои страдания?

Норта дернул коня за повод и поехал дальше к конюшне.

– Ничего оно не облегчает. Но забыться – да, помогает, хотя бы на время.

Ваэлин пустил коня легким галопом и обогнал Норту.

– Ну так давай наперегонки – может, это тоже поможет забыться?

Он понесся во весь опор, направляясь к главным воротам. Естественно, Норта обошел его на целый корпус, но при этом он улыбнулся.

* * *

В конце месяца дженисласур, через неделю после пятнадцатого дня рождения Ваэлина, которого никто не отмечал, его вызвали к аспекту.

– Ну и что на этот раз? – удивился Дентос. Дело было за утренней трапезой, и у Дентоса изо рта брызнули на стол крошки. Вести себя за столом он так и не научился. – Похоже, ты ему нравишься, он тебя то и дело к себе зовет!

– Так Ваэлин же любимчик аспекта! – сказал Баркус нарочито серьезным тоном. – Это все знают. Помяните мое слово, со временем он и сам сделается аспектом!

– Идите в задницу, вы оба, – ответил Ваэлин, вставая из-за стола и запихивая в рот яблоко. Он понятия не имел, зачем его вызывают к аспекту. Возможно, по какому-то еще деликатному вопросу, имеющему отношение к его отцу или новой угрозе его жизни. Ваэлин не раз удивлялся тому, что с ходом времени сделался совершеннно неуязвим для подобных страхов. В последние месяцы кошмары его оставили, и теперь он мог вспоминать мрачные происшествия во время испытания бегом с холодной рассудочностью, хотя бесстрастные размышления ничем не помогли ему разгадать тайну.