Песнь крови

Он посмотрел на меня, приподняв брови. Я считаю себя историком, а не собирателем всяческих мифов и басен, однако подобные истории зачастую проливают некий свет на истинную суть событий, хотя бы тем, что демонстрируют заблуждения, которые многие принимают за разум.

– Что ж, расскажите, – ответил я, пожав плечами.

Когда он заговорил снова, голос у него переменился: он говорил серьезным и одновременно берущим за душу тоном опытного рассказчика.

– Садитесь-ка потеснее и послушайте историю о ведьмином ублюдке. Но эта сказка не для тех, кто слаб духом и может обмочиться со страху. Это самая жуткая и ужасная из всех историй, и, когда она закончится, вы, возможно, станете проклинать меня за то, что я ее вам поведал.

В самой мрачной чаще самого мрачного из лесов древнего Ренфаэля, задолго до дней Королевства, стояла одна деревушка. А в деревушке той жила ведьма, прекрасная собою, но сердцем чернее черной ночи. Милой и доброй знали ее в деревне, но в душе она была злобной и завистливой. Ибо женщину эта терзала алчность, алкала она плотских наслаждений, алкала золота и алкала смерти. Тьма завладела ею с самых юных лет, и она предавалась ее гнусностям охотно и самозабвенно, отрицая Веру и получая взамен могущество – могущество покорять мужчин, воспламенять их желания и заставлять их совершать ужасные деяния во имя ее.

Первым подпал под ее чары деревенский управляющий, человек добрый и щедрый, разбогатевший благодаря собственной бережливости и тяжким трудам, разбогатевший достаточно, чтобы возбудить алчность ведьмы. Каждый день она проходила мимо его конторы, исподтишка выставляя себя напоказ и всячески раздувая пламя его страсти, пока не превратилось оно в ревущий пожар, который напрочь выжег ему разум и сделал его добычей ее замысла, нашептанного Тьмой: ведьма велела ему убить свою жену и взять ее в жены вместо нее. И вот в один роковой вечер управляющий подлил яду, что зовется «охотничья стрела», в ужин своей жены, и наутро бедняжка уж не дышала.

Жена управляющего была уже немолода и частенько болела, так что в деревне сочли, будто она умерла от естественных причин. Но уж ведьма-то, конечно, знала, в чем дело, и скрывала свою радость за слезами, когда несчастную погубленную женщину предавали огню, а сама все это время с помощью Тьмы взывала к управляющему: осыпь, мол, меня дарами, и буду я твоей. И он принялся осыпать ее дарами: подарил было ей хорошего коня, и самоцветы, и золото, и серебро, но ведьма была хитра и от всего отрекалась, изображая, как будто бы негодует оттого, что мужчина взялся ухаживать за такой молодой девушкой, да еще и вскоре после смерти жены. Ох, как она его терзала, призывая его и тут же отвергая все его ухаживания. Вскоре ее жестокость свела его с ума, и, ища спасения от рабского подчинения Тьме и ее похоти, бедняга ушел в лес, да и повесился там на высоком суку могучего дуба, поведав в записке о своем злодеянии и сообщив, что причиной его безумия стала ведьма.

Разумеется, деревенские жители этому не поверили. Ведь она была такой милой, такой доброй! Уж наверно, управляющего свела с ума его собственная любовь к юной девице. Его предали огню и постарались поскорее забыть это ужасное происшествие. Но, разумеется, ведьма не собиралась сидеть сложа руки: на этот раз она положила глаз на деревенского кузнеца, статного и красивого малого с сильными руками и сильным сердцем. Но даже его сердце не устояло перед ее Темной силой!

Она поселилась поодаль от деревни, все ради того, чтобы предаваться своим гнусным занятиям вдали от любопытных глаз. Подобно тому, как эта ведьма способна была сбить с пути сердце мужчины, умела она и изменять направление ветра, и, когда кузнец отправился в лес жечь уголь, ведьма призвала северный вихрь, чтобы тот снес снег с горных вершин и заставил кузнеца искать убежища в ее хижине. И там, хоть кузнец и сопротивлялся изо всех своих немалых сил, ведьма принудила его возлечь с нею. То был черный, злой союз, от которого предстояло родиться ее ужасному ублюдку.

Однако стыд разрушил ее чары: стыд порядочного мужчины, которого принудили изменить своей жене. Стыд сделал его глухим к ее соблазнительным речам, что вела она поутру, и к угрозам, что она выкрикивала, когда кузнец бежал назад в деревню, где он, по глупости, никому не сказал о том, что произошло.

Ну а ведьма – она принялась выжидать. Черное семя взрастало в ее чреве, а она ждала. Зима уступила место весне, поля заколосились, а она все ждала. И вот, когда крестьяне наточили серпы для жатвы, а гнусное создание выбралось наружу между ее ног, она взялась за дело.