Песнь крысолова

До нас доносится звон стекла на кухне, и Джей Пи с Вертексом чуть ли не хором взвизгивают. Снаружи доносится надрывное, хриплое сопение. Я на ощупь подбираюсь ближе к проходу и бросаю осторожный взгляд за косяк. У кухонного окна что-то происходит. Периодически одинокий уличный фонарь высвечивает шевеление. В оконном проеме елозит чья-то огромная рука, затем с силой выламывает его.

Следующий удар – по кладке. И когда я слышу, как падают куски стены, то понимаю, что склад сделан чуть ли не из картона. Он добьет его до рассвета.

Внезапно оно замирает. Чувствует меня. Пока я гадаю, спровоцирует ли это новую волну агрессии, слышится что-то странное:

– Санда…

Оно говорит.

Произносит мое имя.

– Санда… – в этом слышится ярость и одновременно просьба.

– Эй… – еле слышно окликает меня Вертекс.

Я пячусь, как рак, и оно чувствует, что я отдаляюсь. Слышится рев, и, судя по звукам, сыпется земля.

– Господи, да он же снесет все к чертям! – чуть ли не вопит Вертекс.

– Я выйду к нему.

– С дуба рухнула?!

C трудом удается отвести взгляд от слабых очертаний белой руки во тьме, которая тянется, растопырив пальцы.

– Тебя чуть не сожрали, – напоминает Вертекс.

Он включает фонарь и направляет луч в мое лицо: видимо, чтобы убедиться в моих намерениях.

– Сидите здесь. Мне кажется… ему что-то нужно, – неуверенно произношу я.

Оно предпочитает насильственные методы, но тварь не глупа и может думать и вести себя, как человек. Если мы будем прятаться, он разрушит чужой дом и навредит невиновным людям. Один из них – мой друг.

Вертекс смотрит круглыми глазами и понимает, что меня уже не разубедить. Тогда он вкладывает что-то в мою руку.

– Шокер. Пусть хоть так.

Я иду к двери в полнейшей тьме. По наитию снимаю все запоры и выхожу на промозглое крыльцо. Шаг за шагом поднимаюсь выше и обхожу здание вокруг. Его видно издалека. Оно застыло у кухонного окна и судорожно роет землю. Тусклый свет фонаря очерчивает нагой силуэт. Это человек. Без рогов и копыт. Но сейчас он похож на сдуревшее животное.

Внезапно оно прекращает копать и замирает, чувствуя меня на углу.

– Я – Санда. Это я.

Оно встает во весь рост и медленно идет ко мне. Его пошатывает, и оно слегка подволакивает ногу.

«От него не избавиться. Оно пойдет за мной всюду», – возникает из ниоткуда абсурдная мысль.

Но я делаю шаг навстречу, потому что… хочу понять.

Что во мне и что в нем.

– Санда… – звучит тихо, почти моляще.

Когда оно окончательно ко мне приближается, я понимаю, что мне не причинят вреда. Оно напугано не меньше моего. Его сильное, израненное тело дрожит, а рука кровоточит из-за осколков. Глаза слепца видят меня другим, тайным зрением.

Медленно ко мне склоняются, с шумом втягивая воздух меж нами. Я меньше этого существа в два раза, мне почти нечего ему противопоставить. Его рука стискивает мое запястье до боли, и нос уже знакомо проводит по волосам и шее.

Внезапно с необъяснимым прозрением до меня доходит, что я обладаю над ним колоссальной властью.

– Санда…

Осторожно провожу по холодному, мокрому плечу и слегка поглаживаю, чтобы успокоить. Оно ластится ко мне, как домашний зверек. Это ему требовалось? Ради чего он ранил столько людей? Я вглядываюсь в его лицо, вижу неестественно заточенные клыки. У него и так уродливый прикус, но кто-то специально поработал над формой и симметрией, люди такими не рождаются.

Челюсть мелко дрожит. Да он весь… Ему холодно.

Когда его хватка слабеет, я все же втыкаю в плечо шокер, еще будучи не до конца уверенной в своей силе над ним. Он взвывает и отскакивает от меня, как собака. Конечно, ему неприятно. Но он мог бы мне шею свернуть, а вместо этого бежит. Я надвигаюсь на него, и он отскакивает еще дальше, испуганно скуля.

Оно боится электричества.

Оно его знает.

Каждое движение моей руки с шокером ощущается им так, словно это врожденный инстинкт. Не видя меня, он знает, что я могу причинить ему боль, а главное, понимает как. Так ведет себя тот, кого этим шокером воспитывали.

Любопытно.

– Зверь не сделал ничего плохого, – рычит он. – Зверь не хочет.

Зверь? Он говорит о себе в третьем лице?

Я почти очарована.

Медленно опускаюсь на корточки и прячу шокер в карман. Накрапывает мелкий дождь, и здесь, на пустыре, мы наконец-то знакомимся по-настоящему.

– Значит, ты – Зверь.

– Я – Зверь, – покорно отвечает он, таращась красными глазищами сквозь меня.

– Очень приятно. Я больше не буду так. Не бойся.

Он застывает. Делает неуверенный шаг вперед, припадая к земле. Затем шаг назад. Кто же так его воспитал? Кто научил бояться?

– Иди сюда, – подзываю я. – Я не сделаю больно, если ты не сделаешь больно мне.

Наконец почти ползком он приближается вплотную. Мы замираем друг против друга. Он тянется шеей, но сдерживает себя. Еще помнит боль.

– Что ты за мной ходишь, Зверь? Что тебе нужно от Санды? – спрашиваю я.

– Так… надо.

– Кто тебя послал?

Молчание. Может, вопрос слишком сложный для него.

– Кто сказал Зверю прийти сюда?

– Зверь сам пришел, – охотно отозвался он, при этом опустив голову.