Песнь молодости

— Я согласен с некоторыми твоими замечаниями. Партийное руководство дало нам указание ширить ряды членов партии, и мы должны неуклонно выполнять это указание. Однако как же можно в сложившейся обстановке сразу привлечь в ряды партии большое количество людей? С тех пор как сюда прибыл специальный полицейский полк, белый террор становится все более свирепым. Чан Кай-ши при поддержке немецкого и итальянского фашизма подготовил целую свору полицейских и шпионов, чтобы бороться с нами. Народ напуган, почти все организации разгромлены; в тех, которые уцелели, царит смятение, и очень трудно привлекать к нашей работе новых людей; я считаю, что в настоящее время нужно в соответствии с обстановкой укреплять партию, сохранять наши кадры. Нельзя, находясь в таком изолированном положении, обнаруживать себя. Но…

— Что «но»? — прервал его Дай Юй. Он возмущенно тряхнул головой и продолжал с холодной усмешкой. — Что «но»? Я сомневаюсь, товарищ Фэн Сэнь, в том, что ты действительно сторонник марксизма. Не привели ли тебя твои правоуклонистские колебания на антипартийный путь?

— Хватит, товарищ Дай Юй! Дай мне сказать, — не вытерпела Лю. Ее бледное, худое лицо, покрытое сетью мелких морщинок, раскраснелось от волнения. — Точка зрения Фэн Сэня заслуживает внимания. — Она резко отодвинула кости в сторону и решительно продолжала: — Я в основном согласна с мнением Фэн Сэня. Товарищ Дай Юй изрекает догмы. Он недостаточно хорошо понимает современную обстановку. На протяжении долгого времени меня мучили те же горькие сомнения, что и Фэн Сэня, я думала: руководство нашей партии преодолело путчизм и авантюризм «лилисаневского курса»[61], но всегда ли мы применяем правильную тактику? Народ настойчиво требует борьбы с японцами, спасения родины, а выдвигаемые нами лозунги зачастую слишком высокопарны, и широкие массы, за исключением небольшого числа активистов, не воспринимают их. Поэтому я часто думаю… — При этих словах голос ее упал и стал почти неслышным. Казалось, она хотела сказать еще многое, но почему-то не сказала.

Все четверо молчали. Даже Дай Юй, с высокомерным видом сидевший напротив Лу Цзя-чуаня, не произнес ни звука. Только однообразно постукивали косточки мацзяна. Затем Лю взглянула на троих мужчин и тихо сказала:

— Дай Юй, что же касается той женщины, о которой ты говорил, то я знаю ее и несколько знакома с ее положением. Это активистка, которая в старом обществе вела отчаянную борьбу за существование и сейчас уповает на партию как на свою спасительницу. Мы должны помогать ей, воспитывать ее. И я считаю, что Фэн Сэнь прав, делая это.

Дай Юй сорвал с себя очки, яростно взмахнул рукой и холодно посмотрел на Лю:

— Сестра Лю, я уважаю тебя! Но ты должна понять, что я не могу допустить, чтобы люди пользовались высоким именем партии в своих личных интересах…

— Товарищ Дай Юй, не надо горячиться. Ты должен верить людям, — не выдержав, опять перебила его Лю. — Мы изучаем и обсуждаем нашу работу, почему же в такой сложной, напряженной обстановке ты считаешь необходимым в первую очередь говорить о личных делах? Разве сегодняшнее заседание созвано специально для разбора отношений между Фэн Сэнем и Линь Дао-цзин?

Пальцы Лу Цзя-чуаня машинально перебирали косточки мацзяна. Глаза выдавали его внутреннее волнение, он неотрывно смотрел на Дай Юя. Он не сердился и не оправдывался. Ему не хотелось, чтобы частный вопрос заслонял главное, поэтому, увидев, что Лю рассердилась, он медленно проговорил:

— Я учту мнение товарища Дай Юя и буду осторожнее. Если нет других, более важных дел, то я предлагаю все-таки продолжить обсуждение вопроса о Первом мая.

— Правильно, поговорим о Первом мая! — вымолвил, оживившись, У Фан. — Относительно того, левый у Фэн Сэня уклон или правый, мы, несколько человек, не можем сейчас решать. Так или иначе, а мы — члены партии и должны выполнять указания руководства.

Подошла девушка в пестром платье и тихо сказала:

— Все в порядке, продолжайте! — и снова вышла.

Дай Юй, сдерживая раздражение, пробубнил:

— Хорошо! Оставим это до следующего раза.

Они вернулись к вопросу о Первом мая. По мнению Дай Юя, партия, комсомол, социалистические союзы, левые ассоциации и другие прогрессивные организации должны поднять всех своих членов на демонстрацию.

Лу Цзя-чуань на мгновение задумался, затем поднял голову и сказал:

— Несколько дней назад на демонстрации, посвященной годовщине смерти товарища Ли Да-чжао, опять было арестовано много товарищей. Несомненно, что ко дню Первого мая враги подготовятся еще тщательнее. Надеюсь, что ты и городской комитет разъясните это людям, только боюсь, что…

— Боишься террора! — перебил его Дай Юй. Он опять со злостью сорвал очки и нахмурился. — Фэн Сэнь, ты что же, саботировать хочешь?.. Такое священное дело поручила нам партия… Всякие сомнения и колебания позорны!