Песнь огня

Из глаз Криссы хлынули слезы. Капли стекали по ее щекам, но она не обращала на них внимания.

– Ли, – спросила Крисса, – где она?

Когда я заговорил, у меня перехватило дыхание. Я вспомнил Энни, стоявшую на коленях, помнил ужасный звук, когда Пауэр молча пнул ее сапогом в лицо. Смех Иксиона. Шлюха декламирует стихи. Как он держал ее за волосы, когда меня волокли прочь.

И теперь я ничем не мог ей помочь, и она оказалась в руках тех, кто охотился за ней, желая причинить ей зло с тех самых пор, как узнали ее имя.

Даже если в конце концов ей удастся уничтожить Иксиона, прежде ей придется перенести неимоверные страдания.

– Она в столице. – Крисса подняла глаза, словно не веря мне. – У Иксиона.

ЭННИ

Теперь, когда меня протащили по улицам Каллиполиса на глазах у собравшейся толпы, мне разрешили привести себя в порядок в покоях Миранды Хейн, моего адвоката. Казалось, минула вечность с тех пор, как я словно на иголках сидела в ее кабинете, пока она просматривала мое досье, а затем все-таки рискнула выбрать мою кандидатуру, несмотря на незначительный послужной список. Я не верила, что заслужила ее доверие до тех пор, пока перед своим последним поединком не получила от нее записку. Иди и покажи им, на что ты способна.

С тех пор мы обе прошли долгий путь. Я больше не была Стражницей Революции, претендующей на звание Первой Наездницы, а Хейн больше не была министром пропаганды. Она не совершила серьезных преступлений против Триархии во время правления революционного режима, а ее осведомленность в бюрократических тонкостях Внутреннего дворца показалась нынешнему режиму достаточно ценной, чтобы это помогло ей избежать серьезных обвинений при Реставрации. Однако наказание не обошло стороной и ее. Миранде было поручено представлять интересы высокопоставленных революционеров, против которых Реставрация сочла нужным выдвинуть обвинения – Стражников, высокопоставленных гражданских служащих и самого Атрея, которого судили уже мертвым.

– Скольких вам удалось спасти? – спросила я. Я сидела в крошечной ванной Миранды, пока она ждала меня за занавеской, оттирая грязь с платья Пенелопы на стиральной доске. Вид Миранды Хейн, занимающейся обычной стиркой, вызывал у меня больше неловкости, чем мысль о том, что она увидит меня раздетой, но мне не дали никакой сменной одежды.

– Пока? – Шуршание шерстяной ткани о доску стихло. – Никого.

– У вас есть юридическое образование?

– В основном академическое. Большая проблема в том, что они не позволили защите участвовать в выборе свидетелей или присяжных.

В этот момент в дверь покоев постучали, и Миранда судорожно вздохнула, едва не подпрыгнув на месте от этого внезапного звука.

– Это, должно быть, врач. – Она просунула мне халат между занавесками. – Пока он будет тебя осматривать, я высушу платье.

Врачом оказался магистр Уэлш, который был придворным лекарем все то время, что я была Стражницей. Его прежде посеребренные сединой волосы стали совсем белыми. При виде него у меня защипало в глазах.

– Здравствуйте, магистр Уэлш.

– Ну, здравствуй, Энни, – ответил он, опуская глаза.

Он бегло осмотрел меня, пока Миранда, стоя у камина, сушила платье. Ее гостиная выглядела так, словно совсем недавно лишилась мебели: на стенах виднелись выцветшие квадраты там, где раньше висели портреты, а единственное кресло, в которое мне велели сесть, располагалось так, будто раньше его окружал полный комплект мебели. Уэлш диагностировал сотрясение мозга, поверхностные ссадины, ушибы ребер и обезвоживание. Ничего такого, что не заживет при надлежащем питании и времени, но мне были запрещены любые обезболивающие. Уэлш сообщил об этом предписании как бы между прочим, хотя и так было понятно, чем вызвана столь бессмысленная жестокость. Я не была обычной пациенткой.

Имя главного виновника этой жестокости не называлось до тех пор, пока я наконец не спросила:

– Где Иксион?

Тихое, успокаивающее бормотание Уэлша тут же утихло. Мой голос показался мне едва слышным. Миранда закрыла глаза. Когда она осмелилась взглянуть на меня, я разглядела на ее лице морщины, которых не было раньше.

– Он объезжает остров. Турне Восхождения. Судебный процесс начнется, когда он вернется. Он надеется осудить тебя до возвращения Фрейды и приурочить твою казнь к тройной коронации. По традиции для проведения ритуала необходимо жертвоприношение.

* * *

Всю следующую неделю меня держали в одиночной камере без окна в той части дворцового острога, где в камерах не было освещения, за исключением света, проникавшего в коридор из караульного помещения. По ночам мне снилась Аэла, и, просыпаясь, я силилась ощутить ее присутствие, но ничего не чувствовала.

Ей больно. Она далеко. Ты почувствуешь ее снова.

Я отгоняла страх, что не смогу почувствовать ее, когда придет время, и возвращалась к размышлениям о том, жив ли Ли.