Песнь огня

Феми предлагала навсегда отменить феодальную аренду на собственность, а школы вновь открыть, основываясь на тех же принципах, что и при Революции. Триархальные поместья должны иметь ограниченную территорию, а семьям драконорожденных, доказавшим свое право на владение, предоставлялся выбор: остаться смотрителями исконных владений от имени государства и отказаться от драконов или остаться наездниками и отказаться от претензий на свое наследство.

– Баланс власти. Защита от коррупции, поместья отделены от наездников. – Мне нравилось, как это звучит, но на деле все было непросто.

– Как наездники отдадут своих драконов? Осиротев?

Ни один наездник в здравом уме не сделает такой выбор. Феми прикусила губу, потерев затылок, она протянула мне письмо, написанное на витиеватом драконьем языке аристократическим почерком.

– Мой брат пишет об открытии на севере, сделанном норчианским мореплавателем. Отцом Гриффа Гаресона. Там есть место, своего рода убежище, где драконы свободно обитают в природе. У норчианцев есть предания об этом месте, и отец Гриффа утверждает, что видел его. Норчианцы называют его Звездными источниками.

Я не знала, что отец Гриффа жив. На ум пришла строка из поэмы о Небесной Королеве: На север, в смерть, чтобы взглянуть на Источник за пределами Звезд…

– Я думала, драконы летят на север, чтобы умереть.

Феми пожала плечами: а вдруг нет?

– Это стоит выяснить.

Я помнила страх, который не давал мне покоя в камере. Страх, что разлука с Аэлой никогда не закончится. Но если отец Гриффа прав насчет убежища на севере, то такое долговременное отречение, возможно, станет не наказанием, сколько решением проблемы, особенно для наездников, выбравших такую жизнь, когда были еще слишком молоды, чтобы понять, чего лишали себя, принося клятву.

И наверняка драконам тоже понравится жить свободно.

Феми предлагала, чтобы те, кто решил остаться со своими драконами, будь то драконорожденный, полукровка или простолюдин, стали Стражниками и объединились в Совет Наездников, чтобы служить избранному народом Защитнику.

– Это отличная мысль. Кто-нибудь против?

Феми насупилась:

– Значит, ты согласна с тем, что Стражники по-прежнему должны давать обет безбрачия и не иметь детей?

Я удивлена вопросом.

– Конечно. – Идеи Атрея во многом были не безупречны, но желание удержать драконьих наездников от создания аристократических династий – это то, что я никогда не подвергала сомнению. – А что?

– Ну, – сказала Феми, потирая пальцами свои распущенные волосы, – тебя это как раз касается прежде всего. По некоторым данным, ты замужем.

Это последнее, чего я ожидала, и все, что я могла сказать, – это:

– О.

Феми неохотно начала объяснять:

– Документальных подтверждений почти нет. Свидетели, находившиеся в зале суда, говорили, что ты заявила об этом, но Иксион вычеркнул это из официального протокола. В Харфасте был найден документ о собственности, где ты указана как вдова – наследница Фархолла, но нет записи о заключении брака. Так что можно интерпретировать это двумя способами: Фархолл твой и ты замужем за Лео Грозовым Бичом, который, как оказалось, выжил, или дом не твой и ты не замужем. Останешься ли ты Стражницей… зависит от тебя.

Мое дыхание сделалось прерывистым.

– У нас есть документ, – продолжала Феми. – В зависимости от твоего решения мы можем подтвердить его подлинность или уничтожить. Естественно, я понимаю, что ты захочешь все обдумать, прежде чем сообщить, как хотела бы поступить.

Как я хотела бы поступить. Это звучало кощунственно.

После стольких лет жизни, которая сама меня выбрала, теперь наконец настал мой черед. Я могу сама решить, выберу ли я эту жизнь снова.

Я искала ответ, но вместо этого, впервые после отъезда в Васк, вдруг вспомнила сон, приснившийся мне в тюрьме. Держа меня за руки, Ли кружил меня, и в этом сне мы оба жили простой жизнью и были простыми людьми. Однажды он сказал мне, что семья – это не то, что ему нужно, но я помнила, как он посмотрел на меня, когда сказал, что Фархолл может стать моим, если я этого захочу. И он подписал документ, потому что хотел, чтобы это была я. Всегда.

С тобой у меня было бы все на свете.

Как бы мне хотелось дать тебе все это.

А вдруг это возможно?

Однажды, в разговоре с Даком, я подумала: если бы мне вновь пришлось принести клятву, сделала бы я это? Тебе тоже позволено быть счастливой, сказал Дак, и я не поверила ему тогда, но теперь, внезапно, чудесным образом оказалось, что он прав и я тоже.

Мне позволено быть счастливой. Мне позволено иметь этот дом, и Ли, и ту радость, которая была у моей матери и которую я видела лишь мельком. Я могла протянуть руку и схватить это счастье. Я могла спуститься на землю, как я фантазировала в Фархолле, и присоединиться к Ли на земле.

Все, от чего мне придется отказаться, – это Аэла и город, раскинувшийся под нашим крылом.

Но при этой мысли я чувствовала, что меня трясет.