Песнь огня

Это было немыслимо. Меня охватила паника. Я рванулся вперед, выкрикивая его имя. После всего, что мне пришлось пережить, только не это, только не он тоже, не мой Дело…

Но едва я вошел в комнату, как что-то сбило меня с ног.

Пальцы сомкнулись на моей шее. Лицо без подбородка, испещренное черными венами, нависло надо мной. Я ударил Фройдриха кулаком в бок, но связь с голиафаном наделила его нечеловеческой силой. Он ухватил мой кулак и начал сминать его с такой легкостью, словно мои кости были сделаны из мела. Его зубы были окровавлены.

– Ты – тот самый выродок, – зарычал он многоголосым голосом, глубоким, словно бездна, и пол задрожал у меня под ногами. – Раб с драконом.

– Вообще-то я уже король, но да, у меня есть дракон…

Он плюнул мне в лицо кровавой слюной. А потом зарычал, зажмурив черные глаза:

– Приди ко мне. Приди ко мне…

И я понял, что теперь он говорил не со мной.

Он перешел на бассилеанский язык, его голос гремел так, словно в нем звучал целый хор принцев…

С оглушительным треском крошившегося камня и гнувшегося металла потолок разверзся над нами. Солнечный свет и тучи штукатурки и строительного мусора обдали нас с головы до ног. Когда я, моргая, посмотрел вверх, мне потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что появилось в открывшемся проеме потолка. Свечение, исходившее из огромной пасти, освещало клыки размером с мое тело. Я уставился в разинутую пасть Азулета. Веревки гарпунов свисали с его рогов, как множество оборванных нитей. Наши наездники метались вокруг него, крича и паникуя, пока голиафан искал своего наездника. Фройдрих откинул голову назад и расхохотался…

И тут откуда-то из-за угла донесся голос Брэна:

– А ну, поднажали!

Веревки, свисающие из пасти Азулета, натянулись, восстановив былую силу, когда наездники, которых я не видел, потянули их на себя. Огромные челюсти начали закрываться. Огненное сияние угасало, превращаясь в трепещущие искры, дождем проливавшиеся вниз, не причиняя вреда.

Из-за спины Фройдриха показалась рука, сжимавшая кирпич. Удар пришелся ему в висок.

Фройдрих завалился на бок, придавив меня.

Я увидел Дело, который присел на корточки, из его уха струилась кровь. Он тяжело дышал, но улыбался как идиот.

Над нами Азулет заморгал, словно только сейчас заметив солнечный свет, его расширенные зрачки медленно превращались в узкие щели. Его затянутая веревками пасть была закрыта.

– Заканчиваем! – послышался голос Кора, и веревки начали вращаться.

– Ты пытался спасти меня? – спросил Дело.

Я и сам начал улыбаться.

– Ты же моя дамочка.

Все еще держа кирпич, Дело наклонился вперед. Я вдруг подумал, не собирался ли он ударить меня этим кирпичом по голове. Я по-прежнему лежал на полу, придавленный бесчувственным телом бассилеанского принца.

– Это не у меня на лице слюни голиафана, – заметил Дело.

Он ухмыльнулся. Я в ужасе вытер лицо. А затем, прежде чем я успел понять, что произошло, Дело наклонился и поцеловал меня, не обращая внимания на эти слюни.

Я был так удивлен, что почти забыл поцеловать его в ответ. Но быстро вспомнил.

Нас прервал голос Брэна:

– Не поможете закончить, парни?

Он кружил над все еще слегка растерянным Азулетом в дымке над нами, держа в руке цепь, присоединенную к огромному наморднику голиафана.

– Да, конечно, конечно.

Дело стащил с меня бесчувственного принца, и мы отправились заканчивать свою работу.

ЭННИ

Я нашла Фрейду сгорбившейся на вершине Крепости. Неизвестно, взобралась ли она по винтовой лестнице, инстинктивно ища защиты в гнезде своего дракона, или надеялась призвать Обизут из этого удобного наблюдательного пункта, а затем сбежать, теперь она не могла сделать ни того, ни другого.

На разрушенном берегу внизу Азулет тщетно бился, пока мои наездники затягивали намордник на его пасти, однако он уже успел нанести городу серьезный урон. Раненая Обизут лежала на сплющенном Яникуле, тяжело дыша. Даже если Фрейда попыталась бы призвать ее, я сомневалась, что она смогла бы подняться.

Но, возможно, Фрейда поднялась на вершину Крепости по другой причине. Я нашла ее стоящей на коленях на краю Небесной Площади. Она смотрела на развалины внизу, словно обдумывая прыжок. Она прижала руку к шее в том месте, где Азулет прокусил шкуру Обизут, словно чувствуя ее боль как свою собственную.

Ее брат пришел за ней, а она потеряла свою единственную надежду на спасение. Каллиполис отвернулся от нее.

Отчасти ее чувства были мне знакомы.

Я соскальзываю со спины Аэлы, как только ее когти касаются земли.

– Постой.

Фрейда обернулась. Она сорвала с себя вуаль, ее потемневшие глаза смотрели на меня, и казалось, черные нити на ее шее душили ее.

– Антигона, – произнесла она.

Я подошла и поклонилась ей как равной и обратилась к ней от имени Каллиполиса:

– Ваше Высочество, я предлагаю обсудить наши условия.

Я ждала, пока ее черные зрачки сузятся. А затем изложила наше предложение на драконьем языке: