Песнь призрачного леса

– Если не хочет – пусть не рассказывает, не обязана, – грубовато перебивает Сара. – Это ее личное дело.

Когда дело касается защиты личного пространства, эта воительница всегда в первых рядах, с открытым забралом.

– Нет, уже не личное. Она сама нас втянула в это дерьмо, – резко возражает Роуз, вперив хмурый взор прямо в меня.

Зачем она притащилась, мне тоже неясно. Уж точно не ради меня. Возможно, ради Седара, возможно, ради Сары. В числе моих фанатов данная красотка, во всяком случае, не состоит.

– Так что вперед, Шейди. Выкладывай. Не томи.

Орландо отрывается от своего насекомого и улыбается Роуз так, словно она – тоже какая-то экзотическая бабочка, случайно припорхнувшая к нам откуда-нибудь с берегов Амазонки. Она ловит его взгляд и истолковывает его по-своему:

– Подбери с пола челюсть, чувак. Ты не в моем вкусе. – И сразу выстрел глазами в Сару. Я инстинктивно пододвигаюсь к той поближе. От Седара вся эта взаимная эфемерная механика тоже не укрывается, и он хмурит бровь.

Куда-то мы явно «не туда едем».

– Ладно, рассказываю. – И я перехожу к детальному, последовательному изложению событий вчерашней ночи, стараясь не забыть ни единого Джимова слова. Все идет гладко, пока история не доходит до Черного Человека. Тут у меня перехватывает дыхание. Не могу продолжать.

Повисает новая пауза, которую неожиданно прерывает Кеннет – впрочем, отнюдь не приятным для меня образом:

– Шейди, я знаю: ты не желаешь верить, что убийство совершил Джесс, но теперь сама только что признала: мой папаша указал на него. – Сводный глядит на меня в упор. Он явно и бесповоротно убежден в Джессовой вине. Наверное, так подействовала его злость на меня – развеяла последние сомнения.

– Да нет же, ничего подобного! Джим не открыл всей правды! Говорил сплошными загадками. Очевидно, просто не захотел посвящать меня в то, что случилось на самом деле. Сказал что-то вроде: «В моей смерти прошу винить Джесса». А не: «Он меня убил». Большая разница!

Кеннет решительно мотает головой.

– Папаша был чувак простой. Честный. Непосредственный. Единственное его хорошее свойство, если на то пошло: вокруг да около не ходил, всегда прямо резал. Что на уме, то и на языке.

– А ты знал, что они с моей мамой спали еще до смерти отца? Это, по-твоему, честно? – парирую я.

Роуз даже рот разевает от неожиданности. У Орландо вид такой, будто ему хочется забиться куда-нибудь в щель под скалою и никогда не вылезать оттуда. Кеннет вспыхивает.

– Да! Знал. Думал, ты тоже. Джесс – точно знал.

Получается, я одна на свете такая наивная: верю родителям.

– Джесс по этому поводу вообще с ума сходил. Прямо зациклился. Потому и отметелил меня на «Открытых микрофонах», кстати. Я там что-то такое сказал… на схожую тему.

– Значит, вы все считаете Джесса убийцей? – Обвожу взглядом комнату. Члены группы, один за другим, под ним как-то сжимаются. Мое сердце сковывает ужас.

– Шейди, – ласково окликает Седар. – Мы на твоей стороне. Мы за тебя. Каждый из нас. Можешь не сомневаться.

Однако в поток этих теплых заверений вклинивается Роуз:

– Слушай, а ты не задумывалась – может, твой брательник вообще не хочет, чтобы ты его защищала и спасала? Может, тебе лучше в сторонку отойти?

– Роуз… – Бровь Седара многозначительно ползет вверх.

– Честно? Мне плевать, чего хочет Джесс, – отзываюсь я. – Но я его гнить в тюрьме не оставлю. И неважно, что сказал о нем Джим!

– Надеюсь, ты не собираешься опять тревожить его дух? – Орландо не скрывает своего неодобрения.

Качаю головой отрицательно. Это, пожалуй, единственное, в чем я уверена.

– Нет. Но в субботу пойду на свидание к брату и вытяну из него все, что получится. Других планов у меня сейчас нет. – Резко качнувшись вперед, закрываю лицо ладонями. Так не хотелось оставаться с бедой наедине. Но теперь, когда все в курсе, облегчения не наступило.

Вероятно, Роуз права. Мне никак не помочь Джессу. Только он сам способен себе помочь. И завтра я должна его к этому принудить.

– А чего мы, собственно, не играем? – вопрошает вдруг Орландо. – Ну так, чисто для удовольствия. У нас же группа. Или другое что?

– Прекрасная мысль. – Седар бросается расстегивать футляр мандолины. – Немного музыки никому из нас не повредит.

Тут и остальные начинают распаковывать и настраивать инструменты. Гостиная наполняется прерывистой какофонией звуков, и я неожиданно ощущаю желание влиться в нее. Поучаствовать.

Кладу одну ладонь на свой потертый, купленный когда-то по случаю в ломбарде футляр и сразу ощущаю жжение в кончиках пальцев. Черт, забыла про них… Однако – медленно и осторожно – отжимаю подряд все защелки. Скрипка при мне – старая, моя собственная, безопасная, а все же я беру ее в руки с опаской, как змею, готовую в любой момент пустить в ход ядовитые зубы. Поднимаю корпус к подбородку, но, как только касаюсь смычком струн, вся комната передо мной взлетает кверху дном. Перед глазами взвивается хоровод черных точек, в груди становится тесно.

Я поспешно сую скрипку в футляр и с грохотом захлопываю его.

– Не могу.