Песнь призрачного леса

Ах, так! Значит, способ принудить его к откровенности у меня уже, вероятно, есть. По крайней мере один. Решение приходит мгновенно:

– Тетя Ина, я еду к Фрэнку. Прямо сейчас. Ты со мной или забросить тебя домой по дороге?

Она долго не отвечает, потом говорит:

– Не надо домой.

* * *

Заворачиваю на стоянку перед Фрэнковой конторой – приземистым кирпичным зданием с чахлыми кустами у входа. Его фургон – конечно, тут, как я и предполагала. Где же еще? Джим вечно повторял: этот чувак слишком жадный, чтобы брать выходные. Тогда я думала – он это просто от зависти к старшему брату, которого все любят и уважают. К его успеху и все такое. Теперь мое мнение изменилось.

Что на самом деле скрывает Фрэнк под респектабельной личиной, пока до конца не ясно, но скоро станет.

Волшебная скрипка ждет своего часа на заднем сиденье – хорошо, что я с утра взяла ее с собой. Без особой цели. Вечно боюсь даже просто оставлять Хани с нею наедине. Оборачиваюсь и какое-то время просто смотрю на футляр. Прикидываю. Тетя Ина, проследив за моим взглядом, ахает:

– Шейди! – В ее голосе мольба и предостережение. Зрачки расширены.

Сколько мне еще отпущено играть с этим огнем, прежде чем паду жертвой Черного Человека? Понятия не имею. Но придется опять рискнуть. Слишком близка свобода для Джесса, чтобы уступать животному ужасу.

Набираю побольше воздуха в легкие. Решительно хватаюсь одной рукой за ручку футляра. Другой – за ручку водительской дверцы.

– Если хочешь, подожди здесь.

Тетка качает головой, и вот уже мы бежим под проливным дождем к дому. Там не заперто – только колокольчик звенит, когда мы заходим. За стойкой администратора пусто.

Но в первый же миг, сразу при входе в контору, волосы у меня на затылке отчего-то встают дыбом. Тетя Ина вздрагивает и инстинктивно преграждает мне путь рукой – так, словно я улицу на красный перейти собираюсь.

– Ты тоже чувствуешь? – спрашивает она.

Киваю. Липкий страх ползет вверх по спине. Но прежде чем я успеваю рот открыть, из кабинета высовывается голова Фрэнка. Борода у него как-то гуще, чем обычно, а глаза налиты кровью.

– К вашим услугам, дамы…

Тут только он узнает нас и с выражением крайнего раздражения во всем своем существе устремляется навстречу.

– Шейди, что ты здесь делаешь? Я же велел тебе оставить мою семью в покое!

– Сегодня мы ездили к Джессу. – Расправляю плечи и бесстрашно выдерживаю зверский взгляд. Пусть видит: меня не запугаешь.

Вдруг откуда ни возьмись – дуновение холодного ветра. Я морщусь и вздрагиваю.

Фрэнк тяжелой, неуклюжей походкой обходит стойку и нависает над нами обеими, словно гризли, вставший на дыбы.

– И что дальше?

У меня трясутся коленки. Но глаз не отвожу. Не отвожу!

– Мне доподлинно известно: он Джима не убивал. Подозреваю, ты знаешь, кто это сделал. Зачем лжешь?

Он делает шаг назад и облизывает губы.

– Не понимаю, что ты мелешь. Знаю я только одно: ты сейчас же вернешься домой, запрешься там и прекратишь наконец путаться под ногами у полиции… и взрослых. – Фрэнк пытается выдерживать привычную командную манеру, но видно: взволнован. Выбит из колеи. Измотан. А почему, чем? Тот знакомый ветерок не оставляет сомнений. Этого человека преследует призрак.

Ого! Если Джим вместо того, чтобы бродить, как полагается, возле места своей насильственной кончины, ходит теперь по пятам за братом, то на что это указывает? Ни на что хорошее, уж точно. Папа всегда повторял: подобной властью над собой обладают только те привидения, кому ужас или гнев позволили пустить слишком глубокие корни в нашем мире. Вот таких-то духов надлежит опасаться всерьез.

Выкладываю на стойку свой «аргумент».

– Помнишь эту штуку?

– Скрипку? – Фрэнк старается придать тону пренебрежительный оттенок.

Одним движением щелкаю застежками и откидываю крышку.

– Она принадлежала моему папе. А помнишь, как он на ней играл?

– Ну и? – Купер пятится.

– Теперь я сыграю. – Выдерживаю эффектную паузу: напряженное и красноречивое молчание в ответ только сгустит атмосферу. – Хочешь узнать, что произошло между мной и твоим братом, когда я вызвала его дух? – Смотрю неотрывно. Выжидаю. – Хочешь узнать, что он мне сказал?

Он принимается дергать себя за бороду и ежеминутно резко оглядываться направо.

– У тебя бы никогда не…

Резким движением подношу скрипку к подбородку, взмахиваю смычком, как саблей.

– Может, свистнем его сюда? Прямо сейчас? А что? Попрощаешься с братом по-человечески. Скажешь, как полагается: мне тебя не хватает, навеки в моем сердце… И все такое.

Легонько-легонько провожу смычком по струнам. Скрипка издает высокий дребезжащий звук. Фрэнк отступает еще на шаг.

Нота затихает, увядает, но не умирает во мне, а снова рвется наружу – верни меня, верни миру. Однако я размечталась, надо сосредоточиться.

– Джим не отпускает тебя, мучает, да? – продолжаю я. – Знаешь, духи, они такие: если насядут, уже не слезут. Бубнят и бубнят, как заевшая пластинка. Они не виноваты. Такова уж их природа. Преследуют жертву, пока не перетащат к себе.

Сердце мое колотится, по всему телу бегают мурашки размером со слона, но я не закрываю рта, все мелю и мелю языком. Это важно.