Песнь Серебряного моря

К тому же уехать сейчас, значит, не увидеть больше Экталану, а пытку мучительнее трудно было вообразить.

И Литей согласился, хоть и горько было расставаться с его заботливой королевой, пусть и ненадолго.

Провожали Эрсель так же, как и встречали – всем Городом-Зелёных-Шатров.

Тепло распрощались. Алана тронулась в путь неторопливым шагом. Гларистар и Фангир вызвались проводить королеву до границы эльфийского леса, а потом (по настоянию Великого князя, но тайком от неё) до самых «Золотых мельниц».

Эльфы прощально махали Маре вслед. У Белого Дворца стояли рядом Великий князь, прекрасная Экталана и юный Дарген. Они не пытались скрывать свои чувства. Лица их были печальны.

Алана мелькнула последний раз средь зелёных ветвей, и только ветер принёс издали голос Мары Джалины:

– Нэмариэн, миэ мэйлоэ! Прощай, миэ ланхо! Нэмариэн![2]

***

[1] Нет, глупый!

[2] Прощайте, друзья мои! Прощай, мой мальчик! Прощайте!

Ветер Запада

Ты. Теперь я знаю, ты на свете есть…

И каждую минуту

Я тобой дышу, тобой живу

И во сне, и наяву.

Нет, мне ничего не надо от тебя.

Нет. Всё, чего хочу я,

Тенью на твоём мелькнув пути,

Несколько шагов пройти.

Пройти, не поднимая глаз,

Пройти, оставив лёгкие шаги,

Пройти, хотя бы раз

По краешку твоей судьбы.

Л.Дербенёв

Дни в Элтлантисе пролетали незаметно.

Литей быстро понял, что время здесь движется иначе, и прекратил попытки вычислить, сколько человеческих дней прошло за пределами Княжества эльфов.

Каждый новый день повторял предыдущий, но Литею некогда было скучать. Ведь всё здесь для него было ново и волшебно. И он бродил по лесу, удивляясь каждому деревцу и травинке, а вечерами смотрел, как танцуют эльфы, словно туманные миражи, скользящие по белому мраморному кругу, и слушал их песни.

Экталана была рядом постоянно, и сердце юноши переполняло счастье. В глубине души он понимал, что судьба вряд ли будет столь милостива, чтобы история Мары Джалины и Лиарина повторилась с ними. Но Даргену было достаточно возможности находиться рядом со своей мечтой, слушать её песни, смотреть в её глаза, бирюзовые, как вечернее море в штиль.

У Литея появились новые друзья, именно настоящие друзья, ибо, несмотря на то, что Литей знал их всего несколько дней, он успел к ним сильно привязаться и полюбить всем сердцем.

Принц общался обычно с наиболее юными из эльфов – с теми, кому ещё не миновала сотня лет, прежде всего с беспечным весельчаком Гларистаром и его кузиной Кзаринэлью. Она была красива, как и все эльфы: чертами лица походила на брата, только серые глаза были очень светлыми, почти прозрачными, волосы цвета золота сплетала в тугую длинную косу, приоткрывая нежные остроконечные ушки, и была так же мила и улыбчива, как и её родич.

Вообще, юных эльфов отличала некая беззаботность, и даже ветреность. Их тёплые улыбки согревали сердце своим сиянием. Они постоянно что-то пели: то незатейливые шутливые песенки, от которых так и тянуло в пляс, то торжественные баллады, похожие на заклинания, которые, казалось, звенели по всему лесу, и даже деревья и ночной ветер слушали их.

Исключением среди молодых эльфов была Экталана – чаще всего тихая, задумчивая, погруженная в свои мысли. Печальные мысли, как понимал Литей.

К их компании нередко присоединялся и Фангир – эльф, который встретил гостей на границе Элтлантиса. Гларистар в шутку называл его «старик», хоть Фангир и выглядел столь же юным, как и остальные, но он и в самом деле был втрое старше даже Великого князя. Однако это не мешало ему общаться с молодёжью. Тем более что после ухода жены и Орена, Фангир стал совершенно одиноким эльфом.

Да, Литей любил своих новых друзей, но скучал по королеве Маре. Литей вспоминал свою госпожу, часто он думал о том, добралась ли она уже до Ринайграда.

Он вспоминал и Киралейна, и Лиарина, и переживал о них, и мечтал, чтобы поскорее настал тот день, когда он вновь их увидит. Литей волновался не на шутку, ведь теперь, подолгу говоря с Эктавианом и Экталаной, он, наконец, стал осознавать, в сколь тяжёлом положении все они оказались. Понял, сколь хрупки их мир и благополучие.

И Даргену порой становилось стыдно за своё мальчишество, за то, что он жил припеваючи под опекой королевы Мары и не желал видеть дальше собственного носа. Принц знал, что у него есть те, на кого можно положиться, что даже когда он взошёл бы на трон Брелистона, случись что-то непредвиденное, король непременно помог бы.