Песнь Серебряного моря

– Терро-аоро – чудовища, жаждущие крови, – тихо прошептала Экталана.

Испуганный взгляд бирюзовых глаз скользнул по лицу Эктавиана, и тот со вздохом опустил голову – они поняли друг друга.

– Наших сил не хватало для борьбы, – продолжала Лигерэль, ничего не замечая – она была уже далеко в кошмарах своих воспоминаний, – хотя к нам присоединялись всё новые воительницы. Так уж совпало, что ко мне чаще примыкали эльфийки. Нас было всегда не меньше десятка, а однажды набралось двадцать восемь. Но многие гибли в бою, ведь это были мирные женщины – бывшие крестьянки, не искусные во владении оружием. А кто-то уходил, понимая, что сеять смерть – не их стезя. Иногда мы уничтожали достаточно большие отряды борцов за свободу человечества

– как они сами себя называют. Чаще приходилось драться с пьяными подонками, бросающими вызов горстке эльфийских бабёнок, – Сальяда зло усмехнулась. – Слава о нас быстро разлетелась по Дикому краю… Вскоре от эльфийских бабёнок стали держаться подальше, чтобы случайно не напороться на Соколицу и её амазонок. Впрочем, не мы одни старались спасти эльфов Запада, вот и Ильдэирин то же делал, свой отряд собрал… – она замолчала, предоставляя слово брату по оружию.

– Мне особо добавить нечего, – сказал Среброволосый.

Голос у него был глухой, с хрипотцой, непривычно неприятный для эльфа. Литей удивлённо поглядел на него, впервые услыхав его речь, и только теперь заметил широкий с рваными краями шрам на горле. Должно быть, оттого он и говорил так неохотно и с трудом.

– Мою деревню постигла та же участь. Пока мы, мужчины, охотились, эти твари истребили всех, кто оставался в поселении. Мою семью тоже. Даже сына не пожалели – совсем малыша. Он родился недавно. И все сочли это чудом, ведь нынче Элдинэ чэлдо[1] – такая редкость, – эльф, казалось, с трудом подбирал слова всеобщего лейндейльского наречия. – Мы сразу же бросились вслед за налётчиками. Ярость наша была велика. Большинство из них осталось лежать на лесной дороге. Да только наших близких это не вернуло, и облегчения не принесло. Месть не может исцелить от боли. Не для того Творец создал эльфов, чтобы их в убийц и палачей превращать. Наш отряд делал то же, что и Соколица – пытался спасти оставшихся в живых от беспощадной братии борцов за свободу человечества. Толька Лигерэль воевала на юге и возле Ласны, а мы на севере, на самом побережье и в степях Тайрана. А повстречались уже после гибели Малигели, когда Лигерэль направилась в Элтлантис, ища пути спасения. Мой отряд пережил несколько тяжёлых сражений, и всё, что от нас осталось – это пять потрёпанных эльфов. Мы решили, что вместе у нас больше шансов уцелеть.

– Мы не ошиблись, – кивнула черноволосая Сальяда. – Нам удалось пробиться через людские поселения земель Варко. Только вот зачем?

Эльфийка тяжело вздохнула.

– Я не поведала о том, что произошло в общине целителей. Жутко говорить об этом. Мы многих защищали, многим стремились помочь, но никому и в голову не приходило, что опасность может угрожать Малигель и её врачевателям. Эльфы почитали общину целителей как святыню, но и люди преклонялись пред её даром. Паломники стекались к ней отовсюду, даже из Лейндейла, Даргкара и с гор Остена. Она лечила людей от таких недугов… Я не могу понять – почему? – Лигерэль смолкла, невольно тронула кинжал на поясе, и продолжала: – Сердце моё чуяло, что-то случилось. Торопилась вернуться домой. Там было тоже, что и везде: море крови, земля, залитая эльфийской кровью, разорённые дома. Да только мы там нашли живую девочку-полукровку, одну единственную посреди мёртвой деревни. Она истекала кровью. От стонов её сердце замирало. Она не растаяла лишь потому, что грудь её была пробита стрелой с наконечником из караризского железа. Она рассказала нам, что произошло. Часть убийц явилась под видом раненых путников. И Малигель привечала их в своём доме, лечила, кормила, заботилась о них. И чем отплатили ей эти Динэ? Ночью они дали сигнал своим соучастникам. Они тоже были вооружены караризским железом, потому эльфы и не почувствовали, как те подкрались. Атаку начали с двух сторон. Общину целителей взяли в кольцо, и те, что были в ней гостями, убивали изнутри. Впрочем, эльфы особо и не сопротивлялись. Они совсем не умели сражаться, они умели только лечить. Большинство среди них были женщины. Так всегда поступают эти шайки трусливых крыс – они истребляют беззащитных мирных поселенцев, чаще всего женщин, не способных дать им отпор.

– О, духи, какая гнусность! Какая подлость… Так действовать могут только чудовища, у которых нет сердца, – прошептал Фангир, выражая общие мысли.

– Или люди… – с циничной ухмылкой вставила Сазарэль.

Эктавиан давно сидел, прикрыв ладонью глаза, он был очень бледен и молчалив, и горькая складка пролегла у рта.

Экталана беззвучно плакала – глазами Сальяды она видела всё, о чём шла речь, и вместе с ней вновь проходила через страдания, выпавшие на долю её западных собратьев.