Песня длиною в жизнь

В этот момент раздался телефонный звонок. Звук был необыкновенно пронзительным. «Пожалуйста, дорогой Бог, пусть это будет Деди с хорошими новостями», — подумала она, протянув руку к трубке.

— Нет времени, — настаивал Ив. — Оставь телефон и пойдем…

— Одну минуту, — повторила она, жестом призвав его к тишине. Затем взяла трубку. — Алло?!

— Эдит! Пойдем.

— Эдит? — произнесла Андре на другом конце провода.

— Как приятно наконец услышать тебя! — ответила Эдит. Она повернулась на стуле спиной к Иву. — Я волновалась.

— Извини, невозможно было связаться с Марселем. Не знаю, связано ли это с освобождением Страсбурга вчера, но сеть перегружена по всей Франции. Я пыталась, но до сих пор не получалось.

Эдит заколебалась на мгновение, потом нервно сглотнула.

— Что нового в Париже? — Ее голос звучал на октаву ниже, чем обычно.

— Разве ты не можешь обменяться сплетнями после выступления? — донесся из-за двери голос Ива. — В последний раз говорю: надо идти!

Если бы она и дальше игнорировала его требование, он. по-видимому, ворвался бы в комнату и выхватил у нее из рук телефонную трубку. Подобную ситуацию она нашла бы забавной в другое время, но информация, которую она ждала, была слишком важной, чтобы терпеть такое чрезмерное проявление мужского характера.

Эдит попросила Андре подождать минутку. Она развернулась на стуле и крикнула:

— Пожалуйста, оставь меня в покое. Я тебе потом все объясню, а сейчас убирайся и закрой дверь.

К ее величайшему удивлению, Ив послушался так же невозмутимо, как это сделала бы собачка. «Женщине всегда нужно излагать свои требования громко, иначе не услышат», — подумала она. Скорее всего, Ив просто будет сдерживать свое нервное напряжение до тех пор, пока они вместе не сядут в машину. Но сейчас это не имело значения.

Она встала, подошла к двери и повернула ключ. Порадовавшись, что сможет спокойно поговорить без Ива или кого-нибудь еще, она снова взяла трубку.

— Деди, ты все еще здесь? Мы одни. Я должна идти прямо сейчас, но расскажи, пожалуйста, как прошел разговор.

— Еще раз прошу прощения, что не смогла дозвониться раньше, — Андре немного помолчала. — В двух словах: я думаю, что все прошло очень хорошо…

— Ты думаешь? Почему ты не знаешь точно?

— Что ж, господа были впечатлены моим заявлением, но они хотят проверить информацию и…

Сердце Эдит оборвалось. Легкий озноб пробежал по рукам и ногам.

— Это еще не конец разбирательствам, не так ли? — нерешительно спросила она.

— Ты должна дать им возможность все проверить. Но члены комиссии явно к тебе расположены. Эдит, я это ясно почувствовала. Уверена, что тебя скоро оправдают. А пока… — Андре колебалась.

— Что?

— Не повредит, если ты еще назовешь имя любого другого свидетеля. Не то чтобы они не поверили мне или усомнились в твоей помощи французским военнопленным, но я слышала, что они становятся очень дружелюбными, если в твою пользу свидетельствует еврей. Ты помогла многим. Было бы хорошо, если бы кто-нибудь дал показания перед комиссией.

Эдит охватила смесь разочарования и неуверенности. Что же, к конце концов, посчитают достаточным основанием, чтобы снять с нее обвинения в сотрудничестве с врагом? Где ей быстро найти человека, которого она не видела долгое время и при этом он был бы готов поручиться за нее в Париже? Конечно, были те, кому она помогла сбежать, но она даже не предполагала, где могут находиться эти люди сейчас.

— Норберт Гланцберг… — это имя едва донеслось сквозь шум телефонных помех. Эдит даже не совсем разобрала, в каком контексте оно прозвучало. Вдруг она вспомнила свой сон о немце, с которым у нее был роман. Неужели ее опасения стали реальностью? Пораженная, она спросила:

— А что с ним?

— Если бы ты могла найти Норберта Гланцберга, он наверняка дал бы показания. Черт возьми, ты потратила десятки тысяч в те годы, чтобы помочь ему скрыться от преследований. Это именно та история, которую хотели бы услышать господа из комиссии.

В дверь комнаты застучали.

— Эдит?! — прокричал Луи.

Эдит покачала головой. Жест был адресован и секретарю, и импресарио.

— Я не знаю, где Ноно, — сказала она Андре. — Все письма, которые я отправляла ему в Антиб, остались без ответа.

Дверная ручка поднималась и опускалась, Луи тряс дверь.

— Эдит?

— Боже мой! — простонала она. — Деди, мне нужно идти на концерт. Придумай что-нибудь. Пожалуйста.

— Я постараюсь выяснить, где он, — пообещала Андре. — Кто-то из Сопротивления сказал мне, что встречался с Рене Лапортом[61] во время освобождения Тулузы. А Лапорт был соседом Жоржа Орика[62] в Антибе, где Норберт Гланцберг нашел на некоторое время убежище. Может, они сбежали вместе?

Эдит повысила голос и крикнула:

— Лулу, не нужно портить дверь. Я сейчас выйду.

В трубку же добавила:

— Тулуза — это отлично. Мы будем там через пару дней.

— Знаю. К тому времени я уже что-нибудь узнаю о Норберте Гланцберге. Ты действительно очень выручила его в то время, когда это было чрезвычайно опасно. Не только для него, но и для тебя. Ты, наверное, помнишь Шарля Трене?

— О да, — горький смех вырвался из горла Эдит. — Эта глупая история…