Песок в раковине

Она успела измениться за это время: загорела под имитатором кортианского солнца, кожа приобрела золотистый тёплый оттенок, волосы приобрели лёгкий голубоватый налёт, как у истинной мероканки. Кейвар тоже успел изменить её — у неё появились новые жесты и интонации, которые она бессознательно скопировала у него. Ивайр заметил это в первые же мгновения; стало ещё больнее. Как похожа она была на Кейвара, и как не похожа! Она тоже была холодной, но это был весенний лёд, нежный, тающий от первого же тёплого касания. В ней были жизнь, любовь, огонь, неподвластные никаким ударам судьбы. Она была настолько сильной, что не боялась проявить слабость: заплакать, показать дрожь в голосе и руках, смутиться, ошибиться и признать это, извиниться, очаровательно признаться в предвзятости и продолжать настаивать на своём. Плачущая, смеющаяся, упрямая, нежная, невыносимая, гневная, испуганная — в каждой своей ипостаси она была настоящая, прекрасная в свой силе. Его сердце стало точкой соприкосновения двух миров: Вселенной по имени Анна, и его собственной; её душа была в его сердце, понимание её, любовь к ней каждую секунду, такая разная всегда: то нежная, то страдающая, то тихая, то бурная, но всегда безграничная, как космос. То взбаламученная обидой и гневом, то умиротворённая взаимной нежностью, то встревоженная ревностью, то уязвлённая, то примирившаяся, то отчаявшаяся, она разрывала ему душу. Кайл Ивайр хотел не обладать — он стремился одарить её своей любовью, заботиться о ней, быть с нею искренним до конца, и знать, что его любовь и щедрость принимают… Он не мог больше жить с этой любовью в себе, и видел один выход из создавшегося положения: умереть.

— Здравствуй, Ив. — Сказала Анна, остановившись в двух шагах от него. — Что случилось? Ты наконец-то решил перестать меня игнорировать?

— Я никогда тебя не игнорировал. Просто не хотел тебе мешать.

— Мешать? В чём?!

— Ты нашла семью. Я рад за тебя.

— Какая странная радость. — Анна обошла его, встала так, чтобы видеть лицо, вся залитая светом звезды, которую Ивайр избрал своей могилой. — Я не такая дура, чтобы тебя не понять. Кейв убедил тебя, что необходимо передать Грита ему, и ты собираешься уболтать меня?

— Я предложил Кейву сделать это без твоего ведома, но он отказался наотрез.

— Он отказался? — Голос и взгляд Анны слегка потеплели, она чуть улыбнулась чему-то в себе. — Что ж, я рада… Хоть и немного удивлена. Тогда в чём дело?

— Ты можешь передать Грита кому угодно, раз он не хочет. Я не могу оставаться его капитаном теперь.

— Без Грита ты слишком уязвим! — Горячо воскликнула Анна. — Как ты не понимаешь! Как капитан Грита, ты можешь требовать уважения к себе, требовать, чтобы с тобою считались!

— Пока я капитан Грита, мы оба — и он, и я, — слишком опасны.

— Ив, я…

— Ты всё решила, я понял. А я? Чего хочу я, что нужно мне, ты хотя бы из приличия не поинтересуешься?!

— Ив, я думала…

— Ты думала, что я никто. — С горечью произнёс он, и Анна замерла, не веря своим ушам. — Что всё здесь зависит от тебя, и всё решаешь ты. В самом деле, кто я такой? Облагодетельствованный тобою киборг — инвалид?!

— Ив, что ты говоришь! — Воскликнула Анна, глаза засверкали.

— Я хочу, — холодно сказал Ивайр, — вернуть тебе Грита и оставить вас. Хочу принадлежать себе самому. Я сделал для тебя всё возможное и невозможное, и теперь, когда ты нашла свою семью, хочу отдохнуть от всех Мессейс на свете. Я имею на это право!

— Что я сделала? — Испуганно спросила Анна. — За что ты со мной так? Я чем-то тебя обидела?

— Ты опять всё о себе. — Покачал он головой. — Попробуй понять, хотя бы напоследок, что дело не только в тебе! У меня тоже могут быть планы и желания. Хотя ты можешь просто приказать. ТВОИ проблемы точно будут решены.

Она заплакала. Упрёк в её взгляде рвал его душу на куски. Она что-то сказала, но он вдруг перестал её слышать. Все ткани вспыхнули огнём, и случилось невероятное: его механическая и живая составляющие перестали составлять единое целое. Он почувствовал себя насквозь пронизанным металлом и паутиной укрепляющих нитей, надетым на титановые стержни, раздираемым адской болью. Обида мгновенно исчезла из глаз Анны, она что-то кричала ему, и он подумал, как это ужасно: что она запомнит его таким, и будет вспоминать с обидой и недоумением. Но, не смотря на нечеловеческие усилия, сказать он уже ничего не смог, только дважды шевельнул челюстью.

— У него перегорели нервные окончания. — Сказал Кейв после полуторачасового общения с лабораторией. — Исчезла связь живых тканей и механизма. Я заморозил его и предотвратил смерть мозга, но это ненадолго. В сущности, он уже мёртв.

— Почему? — Спросила Анна сквозь слёзы. — Почему это случилось?

Кейв несколько секунд колебался, потом довольно неохотно сказал:

— Какое-то сильное потрясение. В старину говорили: «Умер от разрыва сердца». Сердце у него было искусственное, но видно, это неважно в таких случаях. Нам его не спасти. Это одна плохая новость. Но есть ещё хуже.

— Хуже?..