Песок в раковине

— Я хочу, чтобы вы узнали, кто из оставшихся в живых офицеров с Пскема дышит солью.

— Что?!

— Есть ли среди выживших офицеров высокого ранга рабы соли. — Повторил Ош. — Больше ничего.

— Как это связано с… — Тарва замолчала. Офицер подошёл к Ошу. Не сказал ни слова. Ош повернулся, и, больше ничего не сказав Тарве, пошёл вслед за ним. Она смотрела на них с бессильным бешенством. Нет, она их не понимала! Она отказывалась понимать лорда Оша, который бесцельно, бездарно отдавал жизнь за возможность молчать, за шанс для семьи называть его героем! Лично она не видела в этом зверском обряде ничего героического, и ненавидела кипов за него тоже.

Теперь, когда Ош нарушил правила и заговорил с посторонним лицом, его положение стало очень шатким. Спускаясь вниз, он думал о том, что теперь надежды на желаемый результат почти не осталось, и ожидал чего угодно. К его удивлению и тревоге, офицер, сопровождавший его, не остановился возле его двери, а проследовал, ничего не говоря, дальше. Ош, не задавая вопросов, но терзаемый самыми мрачными предчувствиями, пошёл за ним. Они шли по коридорам нескольких уровней довольно долго; когда наконец офицер, имени которого Ош так и не узнал, остановился у какой-то двери, пропуская его, Ош чуть замешкался прежде, чем войти. Он не знал, что его там ждёт, и, хоть взял себя в руки, живое сердце заныло в груди. Но он справился с собой и, не спросив офицера ни о чем, ни словом, ни взглядом, вошёл внутрь.

Одного взгляда на обстановку ему было достаточно, чтобы понять: ему дозволено доказать свою лояльность Кинтане с помощью обряда, и, судя по приспособлениям, ему придётся для этого вскрыть вены. «Могло быть и хуже». — Вяло подумал он. Он столько этого ждал, но оказался не готов; впрочем, отступать ему было некуда. Лиц тех, кто присутствовал при обряде, он не видел, они сидели во тьме, спиной к слабым источникам света, так, что он видел только силуэты — шесть мужских и один женский. Ош поздоровался, как это было принято, и прошёл на своё место.

Он один был ярко освещён. Заставив себя не смотреть на то, что лежало перед ним на столе, он отвечал на вопросы: кто он, как попал на Пскем, что делал там для успешного выполнения своей миссии, как случилось, что на Пскеме произошёл бунт и что этому предшествовало; что он сделал для того, чтобы спасти людей, доверивших ему свои жизни, и как получилось, что он покинул Пскем на Грите. Ош ответил на все вопросы подробно и обстоятельно. Он знал, что во всём, что касалось сложной ситуации, он действовал образцово. Но все вопросы относительно того, что касалось Грита, он оставлял без комментариев. Наконец на прямой вопрос он ответил, что не замышлял против Кинтаны, не поддавался никаким угрозам, никем не был принуждаем, и уверен, что не сделал ничего, что повредило бы Кинтане, напротив, считает, что действует на пользу Изумрудной и всему Священному Союзу Уцелевших Миров, но ясно это станет ещё не скоро.

— Если кто-то из вас не верит мне, — продолжал он, как это было установлено формой обряда, — я готов истечь кровью здесь и сейчас, потому, что ваше недоверие для меня хуже смерти.

К его удивлению, верили ему пятеро из семи; но двух сомневающихся было достаточно, и в тяжело повисшей тишине Ош взял в руки лезвие. В этот миг он остро, как никогда, ощутил целостность своего тела, которую сейчас нарушает собственной рукой. Порез был безболезненным и таким тонким, что кровь хлынула только после того, как он сжал и разжал кулак и опустил руку в горячую воду. Он следил даже с каким-то интересом, как его кровь распускается в воде затейливыми нитями, полосами, клубами, пока она не окрасила всю воду в алый цвет. К тому же ладонь помертвела, а затем незаметно начала мертветь и вся рука. Когда Ош, которому показалось, что кровь бежит медленнее, попытался сжать руку, у него от усилия закружилась голова. Стол качнулся, Ош схватился рукой за его край и понял, что качнулся он сам.

— Ты не передумал? — Спросили его. — Ещё есть время.

— Вы мне поверили? — Вопросом ответил Ош. Опять было два «нет», и он сказал:

— Я не передумал.

Это было не больно. Порез не болел, ничто не болело. Только глаза уже открылись с трудом, и всё вокруг застилала чёрная рябь. Ему показалось, что силуэты шевелятся, поднимаются, он попытался присмотреться, но всё поглотила чернота. «Всё?» — Недоумённо подумал он, поняв, что надеялся на то, что его остановят. Мысли спутались. Несколько секунд он ещё по инерции удерживал себя в сидячем положении, но тут раздался какой-то звук, Ош уловил его краем гаснущего сознания, вздрогнул, и этого оказалось достаточно, чтобы он рухнул во тьму.

Голова его так тяжело ударилась о стол, что вздрогнули почти все.

— Он умер! — Громко произнёс лорд Нилин. — Вы с ума сошли, он единственный, кто знает, что происходит на Грите!

— Своим поступком он доказал, что там не происходит ничего, что угрожало бы Кинтане. — Холодно возразила женщина.