Пьесы

КЛЕОПАТРА (с величественным презрением). Тебе – понять Цезаря! Как возможно это? (Горделиво.) Я понимаю его – душой.

ПОТИН (поразмыслив, с величайшим почтением). Твое величество изволило допустить меня к себе. Что соизволит сказать мне царица?

КЛЕОПАТРА. А вот что. Ты думал, что, посадив моего брата на трон, ты будешь править Египтом, ибо ты опекун его, а он малыш и глупец?

ПОТИН. Так говорит царица.

КЛЕОПАТРА. Царица говорит тебе: Цезарь проглотит и тебя, и Ахилла, и брата моего, как кошка глотает мышь. Он накинет себе на плечи эту страну, как пастух накидывает на себя одежду. А когда он сделает это, он уйдет в Рим, а Клеопатра останется править Египтом от имени его.

ПОТИН (яростно). Этого не будет. У нас тысяча воинов против его десяти. В море загоним мы и его и его нищие легионы.

КЛЕОПАТРА (с презрением, поднимаясь). Ты мелешь вздор, как простолюдин. Ступай, веди свои тысячи. И поторопись, ибо Митридат Пергамский недалеко, и он ведет новое войско Цезарю. Цезарь сумел обуздать вас здесь с двумя легионами; посмотрим, что сделает он, когда у него будет двадцать!

ПОТИН. Клеопатра!

КЛЕОПАТРА. Довольно, довольно! Это Цезарь сбил меня с толку, и я, следуя его примеру, позволила себе говорить с таким ничтожеством, как ты. (Уходит.)

Потин, взбешенный, идет за ней. Появляется Фтататита и останавливает его.

ПОТИН. Дай мне уйти из этого ненавистного дома.

ФТАТАТИТА. Ты гневаешься?

ПОТИН. Да падут на нее проклятия всех богов! Она продала страну свою римлянину затем, чтобы выкупить ее своими поцелуями.

ФТАТАТИТА. Глупец, разве она не сказала тебе, что она ждет, чтобы Цезарь уехал?

ПОТИН. Ты подслушивала?

ФТАТАТИТА. Я позаботилась о том, чтобы честная женщина была на страже здесь, в то время как ты оставался с ней.

ПОТИН. Клянусь богами…

ФТАТАТИТА. Кому здесь нужны твои боги! Здесь правят боги Цезаря. И какой толк, что ты приходишь к Клеопатре? Ты ведь египтянин. Она не желает слушать никого из своего народа. Она считает нас детьми.

ПОТИН. Да погибнет она за это!

ФТАТАТИТА (мрачно). Да отсохнет у тебя язык за такие слова! Иди! Пришли сюда Луция Септимия, убийцу Помпея. Он римлянин: может быть, она послушает его. Ступай!

ПОТИН (зловеще). Я знаю, к кому мне пойти…

ФТАТАТИТА (подозрительно). К кому же?

ПОТИН. К римлянину, помогущественней, чем Луций. И запомни, ты, домоправительница: ты думала, до того как явился Цезарь, что ты будешь со своей кликой править Египтом от имени Клеопатры; я воспротивился этому…

ФТАТАТИТА (прерывает его, бранчливо). Да, а ты думал, что ты с твоей кликой будешь править от имени Птолемея?

ПОТИН. Лучше я или даже ты, чем женщина с римским сердцем; а это то, чем стала теперь Клеопатра. Пока я жив, она не будет править. Запомни это! (Уходит.)

Близится время обеда. Стол накрыт на кровле дворца; туда-то и подымается Руфий, ему предшествует величественный придворный с жезлом; сзади идет раб и несет на руках инкрустированный табурет. Преодолев бесчисленные ступени, они, наконец, вступают под внушительную колоннаду кровли. Легкие занавеси протянуты между северными и восточными колоннами, дабы смягчить жар лучей заходящего солнца. Придворный подводит Руфия к одному из этих затененных мест. Шнур от занавесей висит между колоннами.

ПРИДВОРНЫЙ (с поклоном). Римский военачальник будет ожидать Цезаря здесь.

Раб ставит табурет около самой южной колонны и исчезает за занавесями.

РУФИЙ (усаживается, он несколько запыхался). Уф! Вот это лестница! Высоко ли здесь?

ПРИДВОРНЫЙ. Мы на кровле дворца, о любимец побед!

РУФИЙ. Хорошо, что любимцу не нужно карабкаться еще выше.

С противоположной стороны, пятясь, входит второй придворный.

ВТОРОЙ ПРИДВОРНЫЙ. Цезарь идет.

Входит Цезарь. Он только что выкупался и облачился в новую пурпурную шелковую тунику; вид у него сияющий, праздничный. За ним идут два раба и несут легкое ложе – нечто вроде скамьи, украшенной тонкой резьбой. Они ставят его возле самой северной из затянутых занавесями колонн и исчезают. Оба придворных с церемонными поклонами следуют за ними. Руфий встает навстречу Цезарю.

ЦЕЗАРЬ (подходя к нему). А, Руфий! (Разглядывает его одеяние с восхищенным удивлением.) Новая перевязь! Новый золотой эфес на мече! Да ты подстригся! А бороду – нет, непостижимо уму! (Нюхает бороду Руфия.) Так и есть! Клянусь Юпитером Олимпийским, он надушился!

РУФИЙ (ворчливо). Ладно, ведь не для себя же я старался.

ЦЕЗАРЬ (нежно). Нет, Руфий, сын мой, для меня, конечно. Дабы почтить день моего рождения.

РУФИЙ (пренебрежительно). День рождения! У тебя каждый раз день рождения, как только надо умаслить какую-нибудь смазливую девчонку или утихомирить какого-нибудь посла. За последние десять месяцев у тебя их семь было.