Петербургские святые. Святые, совершавшие свои подвиги в пределах современной и исторической территории Санкт-Петербургской епархии

Не признав решений Московской патриархии, пользуясь поддержкой епархии, 17 февраля 1931 года в резиденции Константинопольского патриарха в Фанаре был принят в юрисдикцию Константинопольского патриархата. Сам так оценивал значение такого шага: «Так благополучно разрешился сложный вопрос о каноническом неопределенном моем положении, создавшемся после разрыва с Москвой: вместо зыбкости канонического положения – каноническая устойчивость; вместо увольнения – я назначен Экзархом Вселенского Патриарха; я и моя паства не оторвались от Вселенской Церкви, сохранили с ней каноническую связь при соблюдении внутренней русской автономии». 30 апреля 1931 года последовало запрещение Евлогия и его сторонников (клириков) в священнослужении от митрополита Сергия.

В 1934 году примирился с митрополитом Антонием в частном порядке, после чего, в том же году, без просьб со стороны Евлогия, последовало снятие прещений со стороны Архиерейского синода. В октябре 1935 года, вместе с митрополитом Северо-Американским Феофилом (Пашковским) и другими, принял участие в совещании под председательством Сербского патриарха Варнавы, имевшем цель примирения разных ветвей зарубежного русского православия; достигнутое там соглашение (Временное положение о Русской Православной Церкви Заграницей), однако не привело к объединению «карловчан» и «евлогиан».

Стремление его в конце войны вернуться в юрисдикцию Московского патриархата не разделялось большинством верующих экзархата. Его старший иподиакон, историк Петр Ковалевский, в своем дневнике недоумевал по поводу речи митрополита на собрании духовенства Парижа и окрестностей 5/18 ноября 1944 года: «<…> в словах Митрополита явно проскальзывало желание вернуться не только в подчинение Москве, но и вернуться духовенством и всей паствой в Россию <…> Кто сейчас влияет на Митрополита – неизвестно». В то время значительное влияние на него оказывала ухаживающая за ним А.Е. Паршева, которая впоследствии, в июле 1951 года, была выдворена из Франции как советский агент. В конце ноября 1944 года митрополит, вместе с секретарем епархиального управления архимандритом Саввой (Шимкевичем), посетил советское посольство в Париже, где был принят послом Богомоловым, по поводу чего Петр Ковалевский записал: «Сам факт поездки Митрополита на Grenelle чрезвычайно важен. Глава православной зарубежной Церкви вместо того, чтобы послать письмо, о передаче которого уже было сговорено, <…> поехал сам первый к представителю тех, которые 20 лет гнали Церковь и еще сейчас держат в ссылке и тюрьмах цвет русского духовенства и церковных мирян. С Константинополем Митрополит не снесся, что должен был сделать до всякого шага к Москве. Это – нарушение канонических отношений и может иметь пагубные последствия».

Письмом от 21 ноября 1944 года Местоблюстителю Московского Патриаршего престола митрополиту Алексию (Симанскому) изъявил желание возвратиться в юрисдикцию Московской патриархии.

Письмом митрополита Алексия от 20 декабря 1944 года был приглашен на Поместный Собор в Москве; но приглашением воспользоваться не смог ввиду его запоздалого получения и своей болезни: «с кануна праздника Богоявления Господня, прикован к одру тяжелой болезнью». В 1945 году обратился к своей пастве с призывом вернуться в лоно Русской церкви.

29 августа 1945 года митрополитом Николаем (Ярушевичем), специально для сего прибывшим в Париж, был совершен акт воссоединения с Московским патриархатом митрополита Евлогия и его викариев Владимира (Тихоницкого) и Иоанна (Леончукова), текст которого гласил, что «на сие имеется словесное согласие Его Святейшества патриарха Вселенского Вениамина». 2 сентября в церкви на Рю Дарю все иерархи совершили совместно литургию, которая оказалась последней для митрополита Евлогия.

7 сентября 1945 года состоялось решение Священного синода РПЦ о воссоединении митрополита Евлогия с Московским Патриархатом в должности экзарха Западно-Европейских православных церквей; но отпускная грамота от Константинопольского патриарха получена не была, паства же экзархата в большинстве не сочувствовала такому шагу.

После издания в СССР 14 июня 1946 года законов о особом порядке «восстановления в советском гражданстве» бывших подданных Российской империи, распорядился служить благодарственные молебны в храмах епархии, что было воспринято основной частью прихожан и клира резко отрицательно, и такие молебны в большинстве приходов не служились.

Скончался ранним утром 8 августа 1946 в доме на Рю Дарю при кафедральной Александро-Невской церкви в Париже. Отпет 12 августа в соборе митрополитами Ленинградским Григорием (Чуковым) (экстренно прибыл из Москвы во главе делегации Московского патриархата) и Серафимом (Лукьяновым) в сослужении сонма духовенства; гроб с его телом с 10 августа был «наглухо закрыт».

Погребен на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа в крипте церкви Успения Божией Матери.

К стр. 245.