Петербургское действо

Но какъ нарочно вс семейства, въ которыя появлялся онъ, не имли ничего общаго и были незнакомы съ графиней Скабронской. У одной изъ петербургскихъ львицъ она бывала часто, но это была знаменитая Апраксина, пріятельница того же Орлова, а познакомиться ближе съ Орловымъ онъ не могъ. Дядя Квасовъ и слышать объ этомъ не хотлъ, за его короткій визитъ къ нимъ онъ цлую недлю бранилъ и попрекалъ племянника.

— Нешто это компанія для тебя? говорилъ Акимъ Акимычъ — Орловы картежники, буяны, головорзы. Не нын завтра они въ острог будутъ.

Чувствуя, что онъ одинъ не добьется ничего, Шепелевъ, видаясь часто съ Державинымъ, единственнымъ своимъ пріятелемъ, ршился искренно признаться ему во всемъ.

Такой же юноша, какъ и онъ, Державинъ давно замтилъ, что ученикъ сталъ плохо учиться по нмецки, разсянъ и печаленъ, задумчивъ и блденъ. Но Шепелевъ въ своемъ пріятел не нашелъ никакой поддержки. Державинъ отнесся къ исповди пріятеля хладнокровно.

Жизнь Державина была совершенно иная. Онъ бился, какъ рыба объ ледъ. Солдатки перестали заказывать ему свои писули и грамотки и ему снова пришлось, какъ простому рядовому, безъ протекціи, исполнять разныя тяжелыя работы; снова пришлось браться за метлу и лопату, участвовать въ тхъ партіяхъ, которыя назначались копать канавы по городу и очищать дворы сановниковъ.

Когда Шепелевъ явился однажды въ каморку своего друга снова плакаться о своей судьб, то нашелъ Державина сидящимъ на своемъ сундучк съ головой, опущенной на руки.

— Что ты? Или голова болитъ? спросилъ Шепелевъ.

— Да, есть малость, но это не лихъ. A лихъ вотъ что — сломаетъ меня эта жизнь. Не зналъ я, что, надвъ эту аммуницію, попаду въ дворники. Сегодня опять восемь часовъ Фонтанку копали. Спину не разогнешь, руки и ноги — какъ деревянныя, болитъ все, везд.

Дйствительно, за это время Державинъ тоже слегка похудлъ, но по причинамъ, совершенно противоположнымъ, нежели Шепелевъ.

— Надо это дло устроить, выговорилъ Шепелевъ. — Позволь, я попрошу моего дядю. Мало ли тутъ солдатъ, могутъ тебя избавить отъ гоньбы и работы.

Державинъ почему-то очень не любилъ Квасова и, конечно, за глаза и не при Шепелев, называлъ его «мужикъ-вахлакъ» и именемъ, даннымъ ему ротою: «нашъ лшій.»

— Нтъ, Дмитрій Дмитріевичъ, не надо. Авось малое время протяну, а тамъ еще что Богъ дастъ. Вотъ что. Коли ты мн доврился прошлый разъ, то и я въ долгу не останусь и скажу теб о моемъ тайномъ и сокровенномъ намреніи. Я въ голштинцы перехожу.

Державинъ, знавшій въ какомъ общемъ презрніи у всхъ и какую ненависть возбуждаетъ во всхъ потшное войско государя, ожидалъ, что пріятель придетъ въ ужасъ. Но Шепелевъ, недавно самъ пріхавшій въ столицу и занятый сначала воинскими артикулами, а теперь своей красавицей, отнесся къ длу иначе.

— Ну что-жъ, вымолвилъ онъ, — хорошее дло, ты по-нмецки лучше нмца знаешь. Только вдь голштинцы вс пьяницы и буяны, да и сказываютъ, они не любятъ русскихъ, которые къ нимъ поступаютъ.

Державинъ передалъ Шепелеву, въ какомъ положеніи находится его дло. Старый знакомый, пасторъ Гельтергофъ, общался каждый день пригласить его къ себ, чтобы познакомить съ кмъ-нибудь изъ ротмейстеровъ голштинскаго войска. Переходъ его посл этого изъ преображенцевъ въ голштинцы могъ состояться очень легко.

Кром того, у него еще былъ другой выходъ — знакомство съ Фленсбургомъ, но, къ несчастію, онъ уже два раза былъ у адьютанта принца, но не засталъ его.

— Ну что жъ, все обстоитъ благополучно, вымолвилъ Шепелевъ. — Это не то, что мое дло! Мн хоть помирай!..

— Отчего? воскликнулъ Державинъ.

— Да вдь знаешь отчего, выговорилъ Шепелевъ, потупляясь.

— Ахъ, эта красотка-то, графиня-то! Эхъ, братъ, вотъ то-то и есть! вздохнулъ Державинъ и закачалъ укоризненно головой. — Вотъ оно что! Всегда такъ-то. И теперь, да и прежде, въ Казани, замчалъ я завсегда, какъ вашъ братъ барченокъ, сытый, обутый, одтый, блажитъ и уродничаетъ. Не сердись на меня, голубчикъ. Я тебя люблю, а все жъ скажу: съ жиру ты бсишься. Просторная у тебя горница у дяди, столъ готовый, на работы не ходишь, на часы тебя тоже ставятъ разъ въ недлю, да и то въ особыя мста, къ принцу или какому фельдмаршалу. Вотъ ты отъ нечего длать и выискалъ себ горе! A вотъ съ примру, поломалъ бы ты спину да руки на Фонтанк, какъ я, такъ бы у тебя графиня-то эта выскочила бы живо изъ головы. Нтъ, братъ, ужь тутъ не до сновидній, какъ спину-то въ постели разогнуть не можешь и спишь, какъ мертвый, двнадцать часовъ, благодаря этой дворницкой экзерциціи. Что тамъ твои прусскіе артикулы, вотъ наша дворницкіе артикулы съ метелкой въ рукахъ… будутъ помудрене фридриховскихъ.

Шепелевъ въ душ искренно согласился съ пріятелемъ, чувствовалъ, что онъ правъ. Ему стало стыдно и онъ поспшилъ уйти.

Однако, первой его заботой было переговорить съ дядей, который могъ облегчить судьбу рядового Державина.

Но едва только Шепелевъ заикнулся о своемъ пріятел, какъ Акимъ Акимычъ началъ браниться: