Петербургское действо

— Скажите мн, умоляю васъ. Умоляю!.. преслдовалъ ее Шепелевъ. — Иначе меня завтра къ вечеру уже не будетъ на свт!..

Но Маргарита молчала, только глядла ему въ глаза и улыбалась. И лицо ея, обращенное къ нему и освщенное теперь ясной зарей, вдругъ будто само отвтило ему… Теперь только замтилъ онъ странное, новое, досел имъ не виданное у нея выраженіе, которое, казалось, легло рзкою печатью на вс черты ея чудно красиваго лица, — выраженіе восторженнаго утомленія…

— Только то и дорого, и хорошо, что „почти невозможно“, съ разстановкой и вразумительно выговорила она и быстро прыгнула въ поданную карету… Покуда лакеи становились на запятки, она высунулась въ окно къ юнош и вскрикнула, смясь звонкимъ и счастливымъ смхомъ:

— A по небеснымъ свтиламъ ходить — грхъ!!.

XXXVIII

Въ дом гетмана Разумовскаго никто не ложился въ эту ночь. Все было на ногахъ и вс лица были смущены и встревожены.

Въ десять часовъ утра не спавшій гетманъ похалъ къ принцу, а отъ него черезъ часъ былъ уже въ канцеляріи, гд Гудовичъ и Нарышкинъ разбирали дла, перешедшія къ нимъ изъ уничтоженной тайной канцеляріи. «Слово и дло» не существовало и не повторялось уже три мсяца. Теперь донощикъ говорилъ: «имю за собой важность» и его вели къ лнивому Гудовичу и остряку Нарышкину.

Французъ, каменьщикъ Валуа, былъ уже допрошенъ и поставленъ, по просьб пріхавшаго гетмана, на очную ставку съ Тепловымъ.

И ничто не подтвердилось. Все оказалось выдумкой и клеветой. Подтвердилось только многими свидтелями, что Тепловъ за три дни передъ тмъ зло шибко побилъ Валуа за ухаживаніе и приставаніе къ его, Теплова, возлюбленной, живущей на Васильевскомъ остров.

— Ну, извините, Григорій Николаевичъ! сказалъ, смясь, Гудовичъ. — Натерплись страху, небось. Что длать! Ну, а ты, прохвостъ, теперь улетишь далеко. Я изъ-за тебя ночь не спалъ!

— Если бъ вы мн вчера сказали имя донощика, глухо и озлобленно выговорилъ Тепловъ, — то я бы самъ догадался, въ чемъ дло…

Около полудня Тепловъ былъ освобожденъ по приказу государя и похалъ домой. Лицо его было черне ночи.

Черезъ часъ явился къ нему Перфильевъ и передалъ отъ государя записку, собственноручно написанную. Въ ней было;

«Григорій Николаевичъ. Не серчай! Зачту!..»

И много народа перебывало у Теплова за весь день, Онъ не принималъ никого и сидлъ, задумавшись, въ кабинет.

Не боле, какъ черезъ часа четыре посл Перфильева, къ нему явился Григорій Орловъ.

Тепловъ былъ изумленъ этимъ визитомъ буяна-гвардейца, съ которымъ онъ не имлъ ничего общаго и который за всю зиму раза три всего былъ у него въ гостяхъ. Онъ тоже не захотлъ, конечно, его принимать, но Орловъ уперся и насильно, яко бы по длу, влзъ къ нему.

Черезъ нсколько минутъ Тепловъ былъ озадаченъ откровенной рчью гвардейца. Онъ считалъ его трактирнымъ буяномъ и шалуномъ, думающимъ только о попойкахъ, женщинахъ и картахъ, а тутъ, передъ нимъ, оказался вдругъ совсмъ иной человкъ.

Но и Орловъ, въ свою очереди былъ не мало удивленъ. Онъ думалъ, что ему придется разжигать Теплова насмшками и шутками, которыя будто бы ходили объ немъ въ город, что ему придется убдить Теплова считать себя оскорбленнымъ. А, между тмъ, это оказался напрасный трудъ. Когда Орловъ вошелъ въ горницу, то нашелъ Теплова ходящимъ быстрыми шагами изъ угла въ уголъ. Лицо его было сильно взволновано. Посл первыхъ же словъ Орлова, Тепловъ еще боле измнился въ лиц и губы его затряслись. Онъ замахалъ руками, хотлъ говорить и не могъ; затмъ, передохнувъ, онъ заговорилъ и Орловъ узналъ, что этого человка нечего уговаривать и разжигать.

Тепловъ былъ, дйствительно, вн себя отъ случившагося съ нимъ позора. Человкъ — въ высшей степени самолюбивый и даже мелочнаго самолюбія, сановникъ изъ самыхъ свжеиспеченныхъ дворянъ, да вдобавокъ еще не изъ тхъ гренадеръ, которые взводили цесаревну на престолъ, а изъ тхъ, которые справляли еще очень недавно всякія лакейскія домашнія услуги.

Орловъ увидалъ ясно, что незачмъ скрываться отъ Теплова, что пожилой и умный сановникъ на столько глубоко оскорбленъ арестомъ, что никогда его не проститъ.

— Нельзя, нельзя, нельзя… шепталъ Тепловъ, ходя изъ угла въ уголъ. — Такъ не поступаютъ! Ошиблись? Такъ не ошибайся, прежде осмотрись!

Давъ высказаться Теплову, осыпать все и всхъ бранью, произнести нсколько такихъ угрозъ, которыя было бы даже опасно такъ громко произносить при малознакомомъ ему человк,- Орловъ заговорилъ въ свою очередь искренно и закончилъ бесду словами: